и нехотя слушала их шутки. Правда, она, вот новость, захмелела сразу мощно, хотя пила одно лишь шампанское, портвейна едва пригубила.
За окнами стемнело, но хозяин не зажигал света. Жанка попросила его это сделать, но Борис предложил:
– А давайте посумерничаем?
Другие мальчишки горячо подхватили идею. Одинокие протесты Гали во внимание приняты не были. Жанна, видать, ни в чем не хотела перечить хозяину и согласилась на интимный свет. Боря встал и принес две свечи в высоких антикварных подсвечниках. Заодно поставил на проигрыватель странную пластинку – она была изготовлена из чьей-то рентгенограммы. Галя слышала о таком, но видела впервые: то была «музыка на костях» – запрещенные в СССР песни записывали подпольным образом на старых рентгеновских снимках. Музыка называлась «рок» или «буги-вуги». Зашипела иголка, заиграли инструменты. Ритм оказался раз в десять скорее, чем когда-либо слышанный Галей. Потом запел, захлебываясь, исполнитель – что-то по-английски, но слов не разобрать. Борис пригласил Жанну, та стала отказываться. Гена (или Гога?) подошел к Гале – однако тоже успеха не имел.
– Оставь их, – пьяноватым голосом бросил Сева. – Они, видать, совсем девственные.
– Вруби им вальсок, – со смехом выкрикнул Гога.
Борис снял пластинку-рентгенограмму и, кривляясь, поставил что-то советское, из конверта. Заиграл джаз Утесова. Гога подсуетился, снова подскочил к Гале. Делать было нечего, пришлось идти. Боря подхватил Жанку. Танцевали фокстрот. У Гоги воняло, оказывается, не только изо рта – другой запах, более вонючий, поднимался из подмышек. То ли от того амбре, что он источал, то ли от слишком быстрого танца Галю стало мутить. Она остановилась, вырвалась из рук парня. Жанка заметила, что подружке нехорошо, тоже прекратила танец, кинулась к ней.
– Кажется, чувиха переусердствовала, – довольно громко прокомментировал кто-то из ребят.
Жанна не бросила Галю, отвела в ванную комнату (на этой даче даже ванная имелась!). Перед девушкой все плыло, как в тумане. Она не понимала, что с ней происходит. Неужели напилась? Никогда в жизни такого не было. Стыд-то какой! Но ведь она пила только шампанское, а портвейна совсем чуть-чуть. Может, ребята тайком в шампанское водку подливали? Галя слышала о таком мальчишеском подлом фортеле от девчонок постарше, но всегда считала, что подобное может случиться только с другими, гораздо более развязными девицами, с какими-то гулящими – а не с нею. И вот, пожалуйста. Стыд-то какой!
Жанна из ванной комнаты отвела Галю наверх по довольно крутой лестнице. Там был большой кабинет. Домашние кабинеты Галя видела до этого только в кино: с огромным столом, книжными полками и зеленой лампой. И еще там имелся кожаный потертый диван с валиками, на который подруга уложила девушку.
– Ой, как стыдно-то… – пробормотала Галя, но мир вокруг нее вдруг совершил два или три оборота, а потом она провалилась в самый глубокий сон в своей жизни.
Проснулась Галя, ничего не понимая: где она находится