унизительной покорности на лице. Джо то ли охнула, то ли громко набрала в грудь воздуха, словно неожиданно попала под холодный душ, ибо от столь неожиданного оборота дел у нее действительно перехватило дыхание. Обернувшись на этот странный звук, влюбленные увидели Джо в дверях. Мег тотчас вскочила с видом одновременно гордым и смущенным, однако «этот человек», как называла его Джо, на самом деле рассмеялся и сказал, с полным хладнокровием целуя потрясенную новоприбывшую:
– Сестрица Джо, поздравьте нас!
К нанесенной ране добавилось еще и оскорбление, и это было уже слишком во всех отношениях, так что Джо, проделав какие-то странные жесты руками, безмолвно исчезла из гостиной. Взбежав вверх по лестнице и ворвавшись в комнату, она перепугала маменьку и выздоравливающих пациентов трагическим возгласом:
– Ох, пусть кто-нибудь спустится вниз и что-нибудь сделает! Скорей! Джон Брук ведет себя ужасающе, а Мег это нравится!
Мистер и миссис Марч поспешно покинули комнату, а Джо, бросившись на кровать, бурно разрыдалась, в то же время бранясь и сообщая ужасную новость Бет и Эми. Младшие девочки, однако, сочли эту новость вполне приятным и интересным событием, так что на долю Джо досталось от них весьма мало сочувствия, и она отправилась наверх, в любимое убежище на чердаке – поведать о своих неприятностях крысам.
Никто так никогда и не узнал, что происходило в тот день в гостиной, но беседа была очень долгой, говорилось очень много, и молчаливый мистер Брук поразил своих друзей красноречием и силой духа, с которыми он отстаивал свое сватовство, рассказывал о собственных планах и убедил их устроить все именно так, как он сам того хотел.
Гонг к вечернему чаю прозвучал прежде, чем он закончил описывать рай, который он намеревался своим трудом создать для Мег, но к ужину он гордо повел ее сам, причем оба выглядели такими счастливыми, что у Джо не хватило духу ни на ревность, ни на мрачный вид. Огромное впечатление на Эми произвела преданность Джона ее сестре и достоинство, с которым Мег это принимала. Бет смотрела на них сияющими глазами с почтительного расстояния, а мистер и миссис Марч оглядывали юную пару таким нежным и радостным взором, что стало вполне очевидно, как права была тетушка Марч, назвав их «наивными, словно пара грудных младенцев». Все ели мало, но выглядели очень счастливыми, и старая комната словно помолодела и поразительно посветлела, когда в ней началась первая в этом семействе история любви.
– Теперь ты уже не сможешь сказать, что ничего приятного никогда больше не происходит, правда, Мег? – спросила Эми, в то же время пытаясь решить, как ей сгруппировать этих влюбленных в этюде, который она планировала написать.
– Конечно же нет! Столько приятного произошло с тех пор, как я это говорила! Может показаться, целый год прошел, – отвечала Мег, которая пребывала в мечтательном блаженстве, высоко вознесясь над столь обыденными вещами, как хлеб с маслом.
– На этот раз радости быстро следуют за горестями, поэтому, я думаю,