разозлившись.
– Как это?
– Я ее сожгла!
– Что?! Мою книжечку? Я ее так любила, я так над ней работала, хотела закончить ее к папиному возвращению домой! Ты что, правда ее сожгла? – спросила Джо, сильно побледнев, хотя глаза ее пылали, а руки нервно сжимали плечи Эми.
– Да! Я это сделала. Я же сказала, что заставлю тебя пожалеть, что ты была такая злая вчера вечером. И заставила, так что…
Больше Эми ничего не смогла сказать: горячий нрав Джо одержал верх над ее благими намерениями, и она принялась трясти Эми с такой силой, что у той во рту застучали зубы. А Джо кричала в страстном порыве гнева и горя:
– Ты злая, злая девчонка! Я никогда не смогу написать ее снова и никогда в жизни тебя не прощу!
Мег тотчас рванулась спасать Эми, а Бет – утихомиривать Джо, но та была совершенно вне себя и, отвесив сестре последнюю затрещину, со всех ног бросилась вон из комнаты и укрылась на чердаке, закончив свою битву на старом диване в полном одиночестве.
Внизу же буря утихла, ибо домой вернулась миссис Марч и, выслушав историю всего произошедшего, привела Эми в чувство и помогла ей понять, как зло и несправедливо поступила она по отношению к сестре. Книжка была самой большой гордостью Джо, и все семейство считало эту книжку многообещающим ростком литературного таланта. В ней было всего-навсего полдюжины небольших сказок, но Джо терпеливо и тщательно работала над ними, вкладывая в работу всю душу и надеясь создать что-то, достойное быть напечатанным. Она только что аккуратно их переписала и уничтожила старую рукопись, так что устроенный Эми «костер» уничтожил плоды любовной работы нескольких лет. Кому-то другому это могло бы показаться ничтожной потерей, но для Джо такая утрата стала поистине ужасным несчастьем, и она чувствовала, что такое никогда не может быть заглажено. Бет горевала, словно по котенку, отошедшему в мир иной, и даже Мег не пожелала заступиться за свою любимицу. Миссис Марч ходила мрачная и опечаленная, и Эми чувствовала, что не сможет вернуть любовь никого из них до тех пор, пока не попросит прощения за содеянное зло, о чем сама она теперь жалела больше, чем кто бы то ни было из них.
Когда прозвонил гонг к чаю, появилась Джо, такая мрачная и неприступная, что Эми с трудом удалось набраться храбрости, чтобы произнести:
– Прости меня, Джо, пожалуйста! Я очень, очень жалею, что так сделала.
– Я тебя никогда не прощу, – последовал суровый ответ, и с этой минуты Джо совершенно перестала замечать Эми.
Никто ни словом не упоминал об этой большой беде, даже миссис Марч, ведь все они знали по опыту, что, когда Джо в таком настроении, любые слова бывают напрасны, и самое мудрое – дождаться, пока какое-нибудь мелкое событие или ее собственное великодушие не смягчат негодование Джо и не положат конец ссоре. Вечер шел совсем не радостно, хотя они уселись за шитье, как обычно, и мама читала им кое-что из Фредрики Бремер[43], Вальтера Скотта и Марии Эджуорт[44], но чего-то недоставало, милый домашний покой был потревожен. Это они особенно остро