Говорила, что ей скучно. Она не давала ему покоя ни днём, ни ночью. Всё дергала за одежду и говорила противным скрипучим голосом:
– Ты взял меня к себе, вот и играй со мной. Зачем тогда ты взял меня к себе? Мне скучно-о. Не хочу больше в песочницу. Качели скрипят. Вставай играть….
У него снова начала болеть голова. И в самой глубине головы тихо застучал молоточек. Он просил, что бы она дала ему поспать. Но она не унималась:
– Ты уходишь на работу, а я одна. Я не могу играть одна.
Она скрипела, а он мычал от злости, махал руками, и не знал, что делать. Снова появились страх и неуверенность. Он уже боялся её скрипучего голоса. Но однажды среди ночи, она вновь разбудила его и с улыбкой проскрипела:
– Ты должен взять к себе ещё одну девочку. Она будет моей сестрёнкой. И тогда мы будем играть с ней.
Глава 10
Рука заживала медленно. Врачи, как мозаику, склеили мясо и кожу по кускам, наложив уйму швов. Предплечье, было сплошь перепахано шрамами. Спасибо, хоть сухожилия уцелели. Вот уже около месяца, Батеев торчал в стационаре, постепенно наливаясь раздражением и злобой от безделья. Валентина регулярно навещала его в больнице, сообщая о ходе дел, и старательно записывала его указания. Ей приходилось всё подолгу объяснять. Что и как нужно сделать, куда съездить, кому и сколько заплатить. После каждого её посещения, Батеев, что бы не сорвать на ком ни будь злобу, подолгу сидел в туалете и читал.
Но однажды, Валентина явилась в поликлинику раньше обычного. Она сообщила, что ночью из загона пропали два поросёнка. Рабочий спьяну не загнал их в свинарник, а утром поросят уже не было. Осталась только кровь на полу загона. На следующую ночь рабочий согласился покараулить. Но под утро заявился пьяный, сказал, что отказывается сторожить по ночам и молол про каких-то собак.
– Дура!! – рявкнул Батеев на жену, и в этот же день покинул больницу, обматерив напоследок санитарку за отказ выдать ему одежду без разрешения врача.
Вечером того же дня Батеев замотал руку бинтом, пропитанным соком облепихи, забросил на сидение УАЗа двустволку, пакет с едой, нож, и рванул к свинарнику.
Через верхушки сопок уже начали тяжело переваливаться серые языки тумана. С океана тянуло холодом. Пахло приближающимся дождём. Батеев загнал УАЗ за дом, чтобы не увидели с дороги и выпустил в загон одного поросёнка. Засунув нож за голенище сапога, подхватив ружьё и еду, он влез по лестнице на чердак дома.
Темнело быстро. Ветер поменял направление, и разогнал, сгустившийся было туман. На потемневшем до черноты небе заблестели звёзды. Здоровенная, почти белая луна выплыла из-за сопок, как нельзя кстати. Весь двор, как на ладони. Оставалось только ждать.
Ждать Батеев умел.
Можно сказать, что он всю жизнь ждал своего часа. И дождался. Перестройка изменила всё. Поставила систему с ног на голову. Ушли в прошлое лозунги, красные знамёна и социалистическое сознание. Всё, что раньше осуждалось товарищами по партии, теперь сделалось доступным. Даже слишком доступным. И ещё одно обстоятельство