я проснулась в знакомом месте, но не дома. Черт, я не помню, как он выглядит. Те же кружки на столе, прохладный воздух из вечно открытого окна, разбросанные носки и письма, которые я не читала.
Увидела рисунки на стене, все были мрачные и удручающие. Они сдавливали стены в комнате, как и мои виски. Тут были все подростковые проблемы, от которых я так отчаянно убегала всю жизнь. Считала минуты, чтобы вырасти и забыть, как билась головой о батарею в школе, как меня выкидывали из компаний и как мысли в душе склонялись к эвтаназии. Если вы не учились в школе, вы не были на дне. Никогда не могла ответить обидчикам, стремилась улучшить отношения даже с самыми ужасными людьми, которые отравляли каждый день своим присутствием. Мне хотелось их убить – подсыпать яд, выстрелить в сортире, задушить. К выпускному все забылось, но нога все еще подергивается, а глаза моргают чаще, чем должны. Перед университетом прониклась волонтерским движением. Слушала каждого человека, собирала подарки в дома престарелых и пожертвования в психические клиники. В одном уютном магазинчике купила розовые мягкие тапочки со звездами, представляла, как их надевает пациент, и ему становится теплее. Боже, сколько воспоминаний!
Нашла свой дневник, сценарий к первому фильму про зомби и девушку в ночнушке, первые диски с играми и мои любимые пластиковые часы с электронным циферблатом. Я просидела тут до четырех часов вечера, пошла кухню, поставила чайник, услышала крики соседей на улице, – все было как и у любого взрослого. Чайник вскипел, подошла к нему со стаканом. Налила в него горячую воду, и стакан лопнул в моей ладони, порезав ее осколками и кипятком. Крик. Мои вопли были настолько драматичными, что любой режиссер взял бы меня в картину без раздумий. Я лежала, сосуды на голове вздулись, мне стало страшно. Обработала рану, села в угол и плакала, подтянув колени к подбородку. В глазах потемнело.
Очнулась поздним вечером от страха, что сойду с ума во сне. Никого не было рядом. Раньше постоянно думала об одиночестве, мечтала о своем священном изоляторе, но теперь, когда это случилось, я больше не романтизирую его. Я – подопытная. От этой мысли стало немного смешно, пришлось встать и открыть ящик с медикаментами. С первой попытки не получилось, на глаза попались выцветшие фотографии. Персонажи кадров заговорили со мной, мне задавали самые похабные вопросы, назвали сумасшедшей и попросили не мешать обществу. Разыгралась ли фантазия, или это действительно так. Да, я и вправду чокнутая истеричка! Ищу успокоительные, их нигде нет. На улице темнеет, электричество вырубили, я с фонарем в зубах будто в фильме ужасов бегаю по дому, и не могу найти эти дурацкие упаковки! От нервов и страха панической атаки (читала, что это плохо для здоровья) я искусала губы в кровь. Привкус железа никак не помогал откопать металлическую оболочку в груде микстур, шприцов и мазей. И тут я поняла – панацея упала за ящик. Беру огромный пинцет, рыдаю, кричу, ничего не выходит. Засовываю туда руку, но не могу вытащить обратно. Отчаяние. Последние попытки, боязнь задохнуться, обморок.
Резкий отвратительный запах. Передо мной кричащие соседи с улицы с вопросом