о зачатках нумерологии как науки. Кроме того, шумеры разработали метод гематрии – главный инструмент халдейской нумерологии, позволяющий найти тайную связь между словами или именами.
Очень самобытно применяли числовую символику для выражения духовности древние китайцы. Их знаменитая «Книга перемен» построена на 64 гексаграммах. Последняя представляет собой рисунок, в котором 6 горизонтальных линий, причем чередуются линии сплошные и прерывистые. Наличие только двух символов соответствует двоичной системе счисления Древнего Китая. Порядок расположения линий отвечал определенному смысловому значению, несущему духовную мудрость.
Несмотря на то что верования каждого из древних народов были различны, у них было и нечто общее. Все они пытались найти связь между земной жизнью и духовной и делали это при помощи чисел. Что такая связь существует, не вызывало у них сомнения, они лишь хотели «рассчитать» эту связь.
Метафизическое понимание числовой символики одно время формировалось в те времена неразрывно с математикой, а потом дороги протонауки и протоэзотерики разошлись. Другое же укоренялось в памяти поколений и находило свое развитие с помощью новых математических знаний. Неоценимый вклад в развитие знаний о числовой символике внес Пифагор. Именно он разработал систему предсказаний с помощью чисел. Во времена Пифагора и позже, примерно до середины II тысячелетия, нумерология и математика были неразрывно связаны между собой. Более того, нумерология считалась частью математики.
В Средние века пути науки и нумерологии разошлись уже окончательно. Математики слишком увлеклись новыми возможностями, пришедшими вместе с цифровой записью. Занимаясь числовыми преображениями, пренебрегали мистическим значением чисел.
Рационалисты выстроили строгую систему, держащуюся исключительно на доказательствах, и в ней не осталось места для философии. Вспомним уроки геометрии из далекого детства: то, что не доказано, не имеет права на существование.
Математики очень не любят вопроса о сути аксиом, задаваемого сторонниками иных способов познания мира. Этот нелицеприятный разговор обычно начинается так: «Вы любите все доказывать, просчитывать и рационально обосновывать. Тогда докажите нам всем, что параллельные прямые никогда не пересекаются в пространстве. Вот один из ваших, русский ученый Н. Лобачевский, смог».
Скорее всего, этот диалог закончится раздражением со стороны математиков или их гордым замечанием: «Не все в мире можно доказать».
А как разгадывают загадки люди, избравшие ненаучный путь постижения мира? Кстати, а почему его назвали иррациональным? Потому что он противоречит по своей сути доказанным теоремам? Следует ли считать эти критерии объективными? Если техника познания приносит реальные знания, то почему бы не использовать метод, кажущийся высоколобым индивидам неверным. Для знания как такового нет ничего более вредного, чем догма, застывшая во времени и пространстве. Долгое время