Нечего строить из себя святошу, раздобудь мне денег хоть из-под земли! Кончай эту дурь с товарообменом, в Австралии, вишь, себя вообразила! Если желаешь со мной жить в мире, изволь раздобыть золота. Иначе, сама знаешь, стоит мне хоть слово сказать там, где следует, и тебе конец!
– Потише говори, мучитель ты эдакий!
– Ага, сама запросила, чтобы я говорил потише? Могу и совсем замолчать, если будешь со мною поласковей. Дай деньжонок, Тереза!
– Не терзай ты мне душу! Нет у меня ни гроша и не хочу, чтобы были в моем доме деньги. Прокляты они для меня, раз и навсегда. Не веришь?.. Обыщи все ящики и, если что найдешь, забирай себе.
Тодор, судя по всему, внял ее призыву, так как немного погодя раздался его возглас:
– Ага, а это что у тебя? Браслет, да никак золотой!
– Золотой. Барышня, чужестранка, только что подарила Ноэми. Коли нужен тебе, бери.
– Как не взять, за него десять золотых монет выручить можно. Все лучше, чем ничего. Ты не расстраивайся, Ноэми. Вот женюсь на тебе и куплю тебе на обе руки по браслету. Да не такой, а в тридцать золотых каждый, и в середине будет оправлен сапфир. Нет, лучше изумруд. Ты какой камень больше любишь – сапфир или изумруд?
На вопрос его не последовало ответа, но молодой человек расхохотался, довольный своим остроумием.
– Ну а теперь, милая матушка, приготовь постель своему будущему зятьку, дорогому Тодорику, пусть ему пригрезятся сладкие сны про малышку Ноэми.
– Негде мне стелить тебе постель. Боковушку и чердак гости заняли, а в одной комнате с нами тебе тоже не место. Ноэми уже не ребенок, и я не желаю, чтобы ты здесь спал. Ступай под крыльцо, там лыковая подстилка, на ней и заночуешь.
– Ах, какая же ты безжалостная, Тереза! Гонишь своего будущего зятька, единственного, дорогого Тодорушку, на жесткую подстилку.
– Ноэми, отдай ему свою подушку! На вот тебе мое одеяло. Спи спокойно.
– Какой там покой, когда по двору ваша распроклятая собака носится. Загрызет чего доброго, с нее, уродины, станется.
– Не бойся, я ее на цепь посажу. Бедная животина, она и не знает, как это – на цепи сидеть. Только и привязываем ее, когда ты на острове появляешься.
Терезе с трудом удалось выманить Альмиру из своего убежища. Несчастное животное заранее знало, что за этим последует: наденут ошейник с цепью. Но собака была приучена к послушанию и позволила хозяйке посадить себя на цепь.
Правда, вынужденная неволя окончательно озлобила Альмиру против истинного ее виновника.
Как только Тереза ушла к себе в комнату и на веранде остался один Тодор, собака принялась злобно лаять на него, носясь взад-вперед по узкому пространству, куда хватало цепи; Альмира вставала на задние лапы и напрягалась изо всех сил в надежде, вдруг да удастся сорвать ошейник, оборвать цепь или вырвать с корнем куст бузины, к которому она была прикреплена.
А Тодор старался обозлить собаку еще пуще. Ему доставляло удовольствие дразнить животное, которое не могло достать своего обидчика и заходилось от ярости.
Мужчина