себе. Подозреваю, вы накаркали все неприятности, что обрушились на меня сегодня.
Высказалась и тут же узнала, как быстро может лопнуть терпение ее босса.
– Вы никогда не признаете свою неправоту, верно? – рассердился господин Молинаро, – Ведете себя как капризная примадонна. Чем лучше вас узнаю, тем меньше вы мне нравитесь.
Аннет захлопнула дверь. Вот и славно, что она ему меньше нравится. Какое ей вообще дело до его симпатий?!
Номер оказался роскошным. Низкая кровать под старомодным балдахином, широкое плюшевое кресло, массивный шкаф из темного дуба и похожий на надгробие письменный стол с лампой под оранжевым абажуром.
Даже небольшой камин имелся. Сверху на мраморной доске стояли часы с бронзовой фигурой – точной копией мальчишки с луком, что красовался в вестибюле. Стрела размером с дротик нацелилась на жирного лебедя на картине рядом с кроватью. Аннет подошла к камину и из любопытства сунула палец в окошко на животе, в механические внутренности купидона, но быстро отдернула руку – рядом лежала деревянная табличка с надписью: «Просим уважаемых постояльцев не трогать часы! В противном случае пеняйте на себя».
Подивившись странному объявлению, Аннет вернулась к кровати, откинула полог и рухнула на мягкий матрас. Бил озноб, разболелась голова, а к глазам внезапно подступили слезы.
Впервые Аннет путешествовала без друзей и семьи, уехала за тысячу миль от дома и зависела от мужчины, которому не доверяла. И которому она в минуту позорной слабости испортила ботинки. И которому она нравилась все меньше. Да, еще на нее было совершено покушение! Она чуть не погибла. И ей очень хотелось чая и сладкой булки.
Нужно разобрать вещи. Аннет открыла саквояж и тут же расстроилась еще больше. Вот ее платья. Вот старательно упакованная шляпка. Вот дурацкая книжка, подарок Ванессы. Но где же ее замечательный фотографический аппарат «Фронтир»? Выпал в окно дирижабля…
Раздался стук. Аннет наскоро вытерла слезы, открыла в дверь и горько вздохнула, не испытывая ни малейшей радости при виде босса. Смотреть в его разноцветные глаза после ее недавней вспышки было стыдно. И чего, спрашивается, вернулся?
– Возьмите, – господин Молинаро сунул ей в руки кувшинчик, в котором плескалась белая густая жидкость.
Аннет машинально понюхала ее и скривилась:
– Что за гадость?
– Прокисшие сливки. Специально спустился на кухню и выпросил их для вас. Смажьте лицо, не то утром будете выглядеть как вареный окорок. Можете не благодарить – вижу, у вас язык отнялся от восхищения моей заботливостью.
Господин Молинаро шагнул в сторону и впустил в номер горничную с невинным лицом деревенской простушки и бесстыдно глубоким декольте. Горничная несла поднос.
– Попросил сделать вам ромашковый чай. Он поможет успокоиться и снять лихорадку. Вы нужны мне завтра свежей и готовой работать. За чай тоже не благодарите. Спокойной ночи.
Чай Аннет выпила, а прокисшей вязкой субстанцией воспользоваться так