советской власти? Так он меня не только мгновенно разоблачит как стукача, но и сделает все, чтобы меня отправили в камеру смертников – откуда меня и нарком не сможет вытащить. Смерти я не боялся, просто обидно второй раз не суметь разоблачить «врага народа». Ведь сколько вреда может такой человек нанести стране!
– Вот и хорошо, будешь служить в спецкоманде, – произнес собеседник, переходя на «ты». – Она врагов народа расстреливает. Правда, ты будешь не за ними присматривать – к ним претензий нет, а за их начальником – комендантом Блохиным. Засиделся он на своей должности – уже восемь лет, и уходить не собирается. Вопросы есть?
– Никак нет! – машинально отрапортовал я, пытаясь сообразить, что это за такое странное подразделение – «спецкоманда». То, что кто-то приводит в исполнение смертные приговоры в отношении «врагов народа», было понятно. Правда, до сих я не задумывался о том, что занимаются этим обычные люди – сотрудники НКВД. Застрелить человека во время задержания на границе – это понятно. Там выбора нет – ты убьешь или тебя застрелят. А в Москве, где нет войны и враги разгуливают по улицам не с пистолетами, а с портфелями, – не укладывалось это в моей голове. Интересно, кто эти люди, готовые стрелять в затылок преступникам. Отец, прошедший дорогами Гражданской войны, однажды признался, что самое трудное для него было расстреливать белогвардейцев. Когда стоят они перед строем красноармейцев, презрительно смотрят на своих врагов и хором исполняют «Боже, царя храни» или молитву.
– Зато у меня есть, – назидательно произнес Берия. – Сразу видно, что не был на подпольной работе. Я ею в Гражданскую войну занимался. Знаешь, на чем чаще всего попадаются агенты? На странных деталях своей биографии. Вот что мы имеем у тебя? Службу на границе на заставе, которая участвовала в боях с японцами. Потом твое нахождение под следствием. Освобождение и назначение в центральный аппарат наркомата. Что это значит? Кто-то хочет тебя внедрить сюда. Что бы ты сделал, узнай об этом?
– Немедленно доложил бы вам, – бодро отрапортовал я, еще не понимая, куда клонит собеседник.
– Правильно, а как можно было бы тебя обмануть? – задал провокационный вопрос Берия.
– Ну, наверно, я бы не обратил внимания на сотрудника, которого просто перевели с Дальнего Востока в Москву, например на повышение. Обычная история, и никаких «темных пятен» в биографии.
– Правильно мыслишь, Фролов. Жаль, что ты Люшкова упустил, а то бы взял к себе в аппарат, – искренне восхитился нарком. – А если бы тебе нужно было человека с твоей биографией устроить в центральный аппарат, что бы ты сделал?
– Я бы оформил ему документы на офицера Красной Армии, который до своего назначения в Москве служил где-нибудь на Дальнем Востоке, – предложил я.
– Интересно, – Берия внимательно поглядел на меня. – А ведь ты не так прост. Хотя у вас у всех пограничников мозги специфично работают. Почему в Красной Армии, а не в НКВД, на Дальнем Востоке, а не в Средней