писали с помощью печатной машинки монографии и романы – ведь это такой каторжный труд, – признался я.
– Для меня тоже. А отец смог, – с гордостью сообщила она. – В 1997 году он отнес рукопись в московское издательство. Офис находился в районе Тверской улицы. Там отец познакомился, как он потом сам сказал, с коллегой из разведки и интересным собеседником. Они вдвоем долго возились с текстом, пытаясь сделать его интересным для читателей… Его новый приятель, а они подружились, был профессиональным журналистом и в советское время работал в ТАСС… Книга так и не была издана… В течение одного месяца я потеряла отца и мужа… Где-то года через два, когда я чуть пришла в себя, попробовала отыскать рукопись, чтобы все же напечатать ее как память. Для отца было очень важно опубликовать свои мемуары. Деньги его не интересовали. Редактор сразу предупредил, что на гонорар рассчитывать не нужно. Может, заплатят, а может, нет. Отцу его военной пенсии хватало… В его записной книжке я обнаружила телефон редактора – домашний. Позвонила – мне сказали, что он умер. Издательство тоже исчезло. Остались лишь изданные им книги. Тогда я решила, что судьбе угодно, чтобы рукопись отца не была опубликована… А примерно месяц назад, когда мой сын разбирал вещи на антресолях, обнаружил вот это…
Она встала и, хромая на правую ногу, подошла к книжному шкафу. Только сейчас я заметил, что одно колено у хозяйки толще, чем другое. Так вот почему она заранее сервировала стол! Ей трудно ходить. Почувствовав, куда направлен мой взгляд, она буднично сообщила:
– Проблемы с суставом. Меня ожидает операция. Отпраздную Новый год с детьми и внуками – и в больницу. – Она печально и обреченно вздохнула. – Врачи говорят, что все будет хорошо, а меня мое сердце смущает. Возраст все же. Вот и попросила сына разобрать завалы на антресолях. И вот что он обнаружил…
Она что-то взяла с полки и повернулась ко мне. Дочь чекиста держала в руках старую картонную папку светло-синего цвета с белыми тесемками-завязками. Торжественно положив ее передо мною, пояснила:
– Первая часть рукописи. Скорее всего, это отредактированный вариант.
– Вы уверены, что это его текст? – настороженно спросил я. Было несколько случаев, когда мемуары живших в сталинскую эпоху редактировались в соответствии с требованиями политической конъюнктуры. Происходило это обычно в советское время. Сейчас иная картина. В современной России авторы и издатели старались впихнуть в текст максимальное количество различных придуманных сенсаций.
– По крайней мере биография не противоречит его рассказам. Отдельные эпизоды, например знакомство с мамой, знали только близкие люди. Хотя там есть эпизоды, о которых он никогда мне не рассказывал. Например, о том, как сам участвовал в расстреле. Я думаю, что он должен был прочесть отредактированную книгу перед тем, как ее отправят в типографию. К сожалению, он не успел. Первая часть заканчивается июнем 1941 года. Вторая – служба в «Смерше». А третья – послевоенный период и его отдельные статьи.