бочара.
Итак, указанные данные нужно рассматривать как опорные, но иметь в виду, что они были, по всей видимости, менее «буржуазными» с одной стороны, процент дворян был, как считает ряд специалистов, почти вдвое больше. С другой стороны, еще более значительным, чем в приведенной таблице, был процент офицеров – выходцев из среды ремесленников, рабочих и крестьян.
Однако, в общем, качественная оценка очевидна: офицерский корпус, где основную массу составляют представители средних классов и более четверти состава были выходцами из семей ремесленников, крестьян и даже рабочих – без сомнений, следствие огромных преобразований во французском обществе, произошедших в эпоху революции. Его облик резко контрастирует как с офицерским корпусом французской армии Старого порядка, так и с командными кадрами других армий подобного типа. Хотя представление о войсках монархических стран Европы с офицерами сплошь из столбового дворянства, конечно, не соответствует истине, тем не менее нельзя не отметить, что шансы для продвижения по иерархической лестнице для лиц недворянского происхождения были там невелики. Интересно, что процент «благородных» в офицерском корпусе французской королевской армии и русской армии 1812 г. совпадает с поразительной точностью. Как уже отмечалось, накануне революции во французских войсках только чуть более 1/5 командных кадров были выходцами из Третьего сословия, остальные 78,8 % офицеров были дворянами[148]. Равным образом современные исследования показывают, что в русской армии начала ХIХ века дворяне составляли 79,2 % от численности офицерского корпуса[149].
Наполеон закрепил в данном вопросе результат революционных преобразований, окончательно поставив крест на делении вооруженных сил по кастовому принципу. Отныне, как написал генерал Фуа, армия слилась в «массу гомогенную и неделимую. Путь от новобранца, призванного шесть месяцев назад до маршала империи проходили, не встречая барьера в образе мыслей и чувств»[150].
Однако обращает на себя внимание и другая особенность: наличие относительно высокого процента старого дворянства в офицерском корпусе наполеоновской армии. Мы уже отмечали выше, что в эпоху революции, несмотря на все чистки и репрессии, на командных постах сохранилось немалое количество офицеров «из бывших», в числе которых был и сам Бонапарт. Став императором, он сделал все, чтобы привлечь дворян в армию, но отныне не как привилегированную касту, а как носителей высоких традиций, накопленных десятками поколений дворян шпаги, чьи предки героически погибали на полях Бувина и Кресси, Мариньяно и Рокруа, Стейнкерка и Фонтенуа, тех, кто с молоком матери впитывал любовь к военной профессии, понятия о рыцарской чести и верности долгу.
И Наполеон широко открыл дорогу для дворян в армию. Он создал такие условия, которые облегчали для многих из них ассимиляцию в чуждой, порой, для бывших эмигрантов армейской среде, еще дышащей республиканскими традициями.
Во-первых, это добровольческие