Лехой мы теперь виделись хоть и не каждый день, но все же довольно часто. Если была хорошая погода, он вытаскивал меня на обед – выгуливал, так сказать. Несколько раз, когда я засиживалась на работе допоздна, он подвозил меня до дома на своей красной спортивной «Мазде». Девушки отчаянно ревновали и никак не могли поверить, что между нами ничего не было и нет.
Как будто вернулись старые добрые времена – он снова взял надо мной шефство. Не такое тотальное, как в детстве, но все такое же бесцеремонное. Снова вернулся этот покровительственный тон и привычка совать нос в мои дела.
Вот и сейчас он сидел напротив и смотрел на меня, как строгий учитель смотрит на провинившегося первоклашку. А я почему-то ежилась под этим суровым взглядом.
– Слушай, Машка, вот гляжу я на тебя и думаю – ты когда-нибудь начнешь жить по-настоящему?
Я опешила.
– Что ты имеешь в виду?
– А то, что ты не живешь, а спишь. Как лунатик, который ходит, разговаривает и даже что-то делает, но при этом спит. Так, может, хватит дрыхнуть?
Я начинала закипать, но пока не знала, что сказать. Он это заметил и поспешил продолжить.
– Знаешь, кто ты? Ты марионетка. Тебя все вокруг дергают за ниточки, а ты послушно поворачиваешься в нужную сторону. Не ты управляешь собственной жизнью, а тобой управляют. Манипулируют.
Мне совсем не нравилось то, что я слышала, но я продолжала слушать.
– Чем больше я с тобой общаюсь, тем меньше узнаю ту Машку, которую знал когда-то давно. А ведь я помню время, когда тебя было невозможно заставить что-либо сделать без твоего согласия.
Если такое и было когда-то, то так давно, что я этого совершенно не помнила.
– Не помнишь? А помнишь, как мы играли в войнушку и подложили под машину бородатого дядьки из третьего подъезда взрывчатку – пакет с какой-то дрянью. Родители тогда гонялись за нами по всему двору. Батя грозился нас выпороть, а ты мне запрещала сдаваться в плен до тех пор, пока он не пообещал, что не тронет нас пальцем.
Это не могла быть я.
– А помнишь, за клюквой ходили на болото, туда, где сейчас стадион?
Болото я смутно помнила.
– Между прочим, это ты нас с пацанами подбила пойти за клюквой. Я тогда еще по пояс провалился, а ты и Колька меня вытаскивали. Неужели не помнишь?
Что-то такое вспоминалось, но как будто в кино про кого-то другого.
– Короче, Петрова, «…Пора, красавица, проснись! Открой сомкнуты негой взоры…» и дальше по тексту.
Он откинулся на спинку стула и забарабанил пальцами по столу. С одной стороны, мне было обидно все это слышать. С другой стороны, где-то в глубине души я понимала, что он прав. Пусть я и не помнила себя такой, как он мне описывал, но моя теперешняя жизнь давно уже была именно сном – я просто плыла по течению, не пытаясь с ним бороться. Может быть, действительно пришло время перемен?
– Знаешь, Леша, это все как-то неожиданно…
– Слушай, Машка, я не хотел тебя обидеть.
– Да нет, все в порядке! К тому же, ты во многом прав. Я как-то раньше не задумывалась