– фарфоровая лягушка, у самой витрины – старый поднос “Кока-Кола”, пара башмаков. Все это рдело.
Чарли щелкнул выключателем, флуоресцентные трубки зажглись, сперва помигав, жизнью, и вся лавка осветилась. Красное сияние погасло.
– Таааак, – сказал себе Чарли – спокойно сказал, точно теперь все было в полном порядке. Выключил свет. Горящая красная хрень. На стойке неподалеку тускло светилась латунная визитница, отлитая в виде американского журавля. Секунду Чарли к ней присматривался – просто убедиться, что на нее не падает жуткий – отсвет какого-нибудь красного фонаря сна-ружи. Шагнул в темную лавку, вгляделся в латунного журавля пристальнее, склонив голову набок. Не-а, красным явно пульсировала сама латунь. Чарли развернулся и рванул вверх по лестнице изо всех сил.
Влетев в кухню, он едва не сшиб Джейн, которая нежно укачивала малютку Софи на руках, что-то ей при этом тихонько воркуя.
– Что? – спросила Джейн. – Я же знаю, у тебя внизу валяются какие-то здоровые подушки.
– Не могу, – ответил Чарли. – Я удолбался. – И он рухнул на холодильник так, словно брал его в заложники.
– Я принесу. На, подержи ребенка.
– Не могу, я обдолбан. У меня галлюцинации.
Джейн разместила младенца в изгибе правой руки, а левой обняла младшего брата за плечи.
– Чарли, ты принимаешь антидепрессанты и успокоительные, а не трескаешь кислоту. Посмотри – вокруг, здесь же все на чем-нибудь сидят. – Чарли – послушно – выглянул в кухонный проход: женщины в черном, большинство – средних лет или старше, качают – головами, мужчины держатся стоически, рассредоточились по периметру гостиной, у каждого в руках – по солидному стакану, все пялятся в пространство. – Видишь, всем пиздец.
– А маме? – Чарли показал подбородком на мать, выделявшуюся из прочих седовласых дам в трауре. Она была обвешана серебряными украшениями навахо и так загорела, что, делая глоток “старомодного”[6], вся будто утекала в стакан.
– Маме особенно, – ответила Джейн. – Схожу по-ищу, на чем сидеть шиву. Не знаю, почему нельзя на диване. Бери дочь.
– Не могу. Мне доверять ее не стоит.
– Бери, сука! – рявкнула Джейн прямо в ухо брату – но как бы шепотом. Между ними уже давно решилось, кто в доме альфа-самец, – им был не Чарли. Джейн сунула ему в руки малютку и направилась к лестнице.
– Джейн, – воззвал к ее спине брат. – Ты там оглядись, перед тем как зажигать свет. Может, какую жуть заметишь.
– Ну да. Жуть.
Джейн оставила Чарли в кухне – он внимательно осматривал дочь: ну, может, голова чуть продолговатая, а так немножко похожа на Рейчел.
– Твоя мамочка любила тетю Джейн, – сообщил он малютке. – Они вместе разбивали меня в “Риск”… и в “Монополию”… и в спорах… и на кухне у плиты. – Спиной он сполз по холодильнику на пол, уселся, раскинув ноги, и зарылся лицом в одеяльце Софи.
В темноте Джейн шваркнулась лодыжкой о деревянный