тропинке от речки в сторону гор. Километра через два Семибратов уже нежно держал красавицу негритянку за талию.
В деревню добрались в сумерках. В ней стояло штук двенадцать простых глиняных мазанок, покрытых пучками длинной травы, наподобие наших соломенных крыш в глубинке России. Удивительны мазанки тем, что днем в них прохладно, а ночью не холодно. Хазы называются. Территория деревни чистенькая, дорожки посыпаны песком. Три небольших костра, на которых готовилась в котлах пища. Встретила их босоногая ватага малышни. Те, что постарше, улыбались, говорили: «Э… э… фотей», – и показывали на Леню пальцем. Младшее поколение при виде незнакомца ударилось в дружный рев – в их деревне появилась большая страшная белая обезьяна. Да еще и волосатая.
Местное население появлению Семибратова обрадовалось. Разнообразие все-таки в деревенской жизни. Народ в деревнях приветливый. Мужчины отнеслись к нему уважительно, поздоровались, посадили на почетное место. В костры добавили дров. После рыбы и риса с острым соусом, которые подавались в калебасах – посуда, растущая на деревьях, с жесткими стенками в форме тыквы, – на десерт было предложено манго. Леня, забыв про глистов и других паразитов, поглощал манго одно за другим. Сок тек до локтей, но на это не обращалось внимания. Самая лучшая тушенка и макароны, доставляемые сюда через Калининград, давно уже осточертели.
Наблюдая за хозяевами, Леня заметил их почтительное отношение к его пассии, которая от него далеко не отходила. Ужин закончился, девочка-подросток принесла воды в калебасе для омовения рук. После оживленной беседы с характерными возгласами: «э… э…» и веселыми улыбками, которые Леня угадывал по сверкающим в полутьме зубам, двое молодых мужчин вынесли из крайней хазы два барабана. Короткая настройка – и зазвучал веселый ритм, а затем и песня на местном диалекте, который Леня еще не выучил. Малышня бойко пустилась в безудержный пляс. Присоединившиеся к ним женщины призывно и соблазнительно двигали бедрами в такт музыке. Девчонки вместе с пассией образовали круг и под зажигательный быстрый ритм исполнили замысловатый сложный танец. Он назывался «птица». Похоже, устраивался концерт в честь гостя.
Семибратову, который от природы был человеком темпераментным, тоже очень хотелось оторваться в дружной компании, но, опасаясь дискредитировать великую страну и себя, он ограничился энергичным хлопаньем в ладоши. После получасового веселья, в ходе которого сменялись и песни, и танцы, пожилая женщина, по-видимому, старшая в деревне, произнесла торжественно-резкую речь, и все стали медленно расходиться по своим хазам. Ленина пассия на несколько минут исчезла. Вернувшись, взяла его за руку и мягко, но настойчиво повлекла к крайней хазе. Тут Семибратов решил, что пора представиться. Ударил себя в грудь и назвал свое имя. Девушка оказалась понятливой и в ответ произнесла: «Айша».
Кругом было хоть глаз выколи. Только свет звезд. Недалеко от хазы виднелись густые заросли, в которых то мелькали,