я боялась больше всего – его дикий хохот превращается в отчаянный плач. Он раздирает свою глотку, ревет навзрыд. Пытается принять сидячее положение на ковре, но ноги его не слушаются, и он утыкается прямо лицом в пол. Все его тело, тело здорового и крепкого мужчины, содрогается в плаче. Внутри меня все холодеет от такой картины. Руки, а затем и все тело, начинает трясти так же, как и у папы. По щеке скатывается первая слеза, ее тут же подхватывает другая. Ноги становятся ватными, но все же я контролирую их и начинаю обнимать отца, которому уже удалось сесть, при этом все еще зажимая лицо ладонями. Я что-то шепчу, пытаюсь как-то успокоить его, но это не помогает ни мне, ни ему. Мне становится невыносимо больно. Сердце готово разорваться, слезы обжигают лицо, у меня начинается истерика. В памяти всплывает сегодняшний сон, холодный пол и отчаянный крик женщины, моей мамы, и потом Кесси, и самое главное то, что я наблюдаю последние несколько месяцев – как мой родной отец идет ко дну, а я ничего не могу сделать. Это бессилие меня добивает. Я крепче сжимаю плечи папы, я молюсь, чтобы прямо сейчас он встал как ни в чем не бывало и успокоил меня. Я молюсь, чтобы в этот момент пришла здоровая мама и Кесси приехала из колледжа к нам. Я молюсь, но…Но я знаю, что этого не случиться именно сейчас, и что-то начинает рушиться. Отец начинает кричать, он судорожно прижимает меня к себе и немного потрясывает. Разобрать его вопли я не могу, в ушах заложило, а собственные предательские слезы не дают возможность открыть глаза. Мир потух для меня. Я словно оставила часть своей души на белом ковре возле дивана. А боль не останавливалась, нарастая с новой мощью, готовясь к новой атаке.
– ПОЧЕМУ ОНА?! ПОЧЕМУ МЫ?! ГДЕ БЫЛ БОГ, КОГДА ОНА БЫЛА ТАМ?! – не помню, сколько времени прошло, но в какой-то момент я услышала то, что кричал отец. От этого мурашки покрыли кожу, мне вспомнился тот сон, где я была с Кесси в машине…И тут закричала я.
– ОНА ЖИВА, ОНА ЖИВА, ОНА ЖИВА, ОНА ЖИВА, – эти два слова я повторила больше тридцати раз, прежде чем мы оба успокоились.
Мы просидели вместе, держась и обнимая друг друга, больше часа (а может и больше двух, тогда время потеряла свою цену). Наконец я начала замечать, как отец засыпает. Я попыталась встать, но ноги свело настолько, что они не удержали собственную хозяйку, в результате чего я упала на колени, раскроив себе подбородок о журнальный столик. Кровь начала капать на пол. Со второй попытки мне удалось принять устойчивое положение. Не чувствуя никакой боли, я машинально направилась в ванную, не задумываясь намочила полотенце и приложила к подбородку. Так же, на автомате, я накрыла отца, и так же, ничего не чувствуя и не ощущая, с дрожащими руками и ватными ногами я пошла в нашу с Кесси комнату. Я просто легла на кровать и начала смотреть в потолок. Мыслей не было, как и сна. Мне так и не удалось заснуть, я просто смотрела и смотрела. Ближе к утру глаза начали болеть, а разум потихоньку мыслить. Я подумала встать и сменить полотенце (то, что я взяла, уже давно было в крови, удар о столик был смачным), но в тот же миг глаза закрылись и я заснула.
Глава