в этом чувствовалась особая тишина, уважение к ежегодному засыпанию и надежда на весеннее возрождение. Был в этом благословенный свет, несущий тепло и успокоение. Хотела бы она научиться у природы этой мудрости и разобраться в собственной жизни. В голове вертелись знакомые строчки Окуджавы: «Нет, осень не печальнее весны, и грусть ее – лишь выдумка поэтов».
Верочка знала: если после быстрой ходьбы присесть ненадолго в парковой аллее, можно в тишине раннего утра уловить тот волшебный момент, когда лист, уже готовый к своему последнему полету, оторвется с едва различимым звуком от родной ветки и, кружась, и танцуя, долетит до земли. Можно услышать, как летят вниз конские каштаны, тарабаня по крышам припаркованных машин, как они с громким топотом падают на асфальт при небольшом порыве ветра. Колючими зелеными шариками отрываются они от пышной кроны и потом, будто из яичной скорлупы, вылупляются два, а то и три, гладких блестящих плода, отполированных в материнской утробе до идеального состояния. Всю эту красоту видела каждое утро Верочка, и осенью всегда чувствовала себя более счастливой, чем в любое другое время года.
Сейчас солнце уже пробилось сквозь серые тучи и коснулось ярких верхушек деревьев. Дальше, за парком, виднелись размытые маревом очертания еще спящего города. Верочка невольно огляделась: город был безлюден, только легкие волны ветра время от времени прохаживались по заросшей траве и лиловый туман неподвижно висел над теми уголками, куда еще не успел добраться дрожащий солнечный свет. В тихом утреннем воздухе вдруг раздался всплеск воды: это стайка голубей приземлилась на каменный ободок старого фонтана и захлопала крыльями. Птичье семейство, расталкивая друг друга, облепило фонтан и резвилось у темной воды. Встающее солнце разделило ведущую к парку улицу на две части. Одна сторона была ослепительно-яркой, другая – пряталась в глубокой тени. Деревья, как и люди, увядали и старились по-разному. Невидимый волшебник, будто проведя черту, сохранил все еще живой и ослепительный цвет тем деревьям, что жили в парке. Даже трава благодаря тени и влажности, там еще по-весеннему зеленела. На других же дорожках деревья уже приобрели красновато-бурый цвет и стояли грустными и изрядно поредевшими. Корни их были спрятаны под коричневой листвой и засохшими ветками.
И все же Верочка любила эту аллею из-за старого, полуразрушенного дома, построенного в начале прошлого века. Она навещала его каждое утро как старого знакомого и улавливала любые, даже самые незначительные изменения в его состоянии. Сейчас он чувствовал себя старым и заброшенным, как больное слепнувшее животное, в котором перестали нуждаться бессердечные хозяева. С крыши и с балконов свешивались голые стебли умирающих вьющихся растений. Они, редкие и спутанные, напоминали старушечьи волосы, седые, нечесанные и кричащие о собственном увядании. Скоро, очень скоро, их срежут или соберут в жалкий пучок морщинистые руки хозяйки.
Каменные ступени с пробивающейся сквозь щели травой вели к открытой настежь двери, мощной и