через неделю после его отъезда. В первый же вечер по приезде в столицу, после ужина у дочки, в голове у Кузи стукнуло: «А чего это я? На фиг оно мне надо?». Как многие бывшие запойные люди, он был задвинут на чистоте и аккуратности, его однокомнатная конура всегда матово блестела. Пылесос каждые два дня, мебель хоть и от ИКЕА, но свежепротёрта приятно пахнущим лаком. Мысль, что на его тщательно проглаженных простынях будут спать какие-то люди, пускай даже красавицы студентки, ему показалась невыносимой. Он позвонил Валере в Париж и рассказал про простыни. Валера был несколько разочарован несолидным поведением Кузи, пообещал купить новые простыни и пододеяльники, но Дуплинский упёрся и, поругавшись, Валера смирился.
– А вы ему квартиру никогда по-приятельски не сдавали? – спросил следователь. – А то тех его друзей, у которых он селил своих работниц, мы уже всех повязали как редиску в пучок.
Кузя ещё раз крепко вздохнул и радостно помотал головой. Беседа затянулась часа на полтора. В какой-то момент Кузя, глядя на литографию виноградников, ностальгически улыбнулся. Следователь, сидевший перед компьютером, проследил за его взглядом и спросил, продолжая печатать:
– Бывали в Бордо?
– Часто, потому как виноград там рядом собирал почти два месяца и друзей много…
Гражданин следователь перестал печатать и повернулся к Кузе. Глаза его симпатично заискрились:
– А где именно?
– Под Лангоном, замок Трёх дубов. Может, слышали?
После этого вопроса с лицом стража закона произошла удивительная метаморфоза. В начале оно выразило восторженное удивление, а затем недоверчивое опасение:
– Вы, может, и Франка Делуба знаете?
– Знал, хотите вы сказать. Умер же Франк. В автомобильной катастрофе. Вы что, не в курсе?
Кузя опасливо наблюдал за меняющимся следовательским лицом:
– Как не в курсе, вся наша команда по регби была на похоронах. Но это же надо, такое совпадение!
И он снова недоверчиво посмотрел на Кузю. Анализируя задним числом, почему вдруг такая подозрительность, Кузя остановился на следующем варианте. Блюститель порядка будучи, как большинство французов, последователем Декарта, не верил ни в случай, ни в судьбу. В его башке должна была возникнуть идея, что Кузя, возможно, навёл о нём справки, чтобы воспользоваться его возможными слабостями. Эта внутренняя борьба отражалась ещё некоторое время на лице блюстителя закона. Затем он решительно выключил компьютер, выдвинул ящик стола, достал бутылку Бордо и два стакана. С Валерой, Чугунком и Зубилом Кузя больше никогда не встречался.
Ишхан как состояние души
(наивный рассказ)
Я симпатичен грузинам, а они мне. Как сказал Паата в одном из тостов за моё здоровье: «Мы за всех пьём, но не так! За тебя мы пьём по-настоящему». Это греет душу. Грузия это мой Зурбаган. И так было всегда, с ещё незапамятных брежневских времён, когда наш научно-исследовательский