выхода. Всё так же молча, она надела кеды, ухватилась за круглую ручку двери, повернула её и вышла. Отметив свой уход скрипом закрывающейся двери.
Перед самым её уходом он захотел сказать ей что-нибудь на прощание. Может что-то приятное, чтобы загладить ранее сказанные колкости. Либо наоборот, что-нибудь такое, чтобы ещё больше обидеть её. Ведь то, что он получил, не стоило тех денег, которые он отдал за это. Всё было точно так же, как и с другими. Только другие хотя бы с ним потом говорили, в отличие от Эшли. И даже её фигура, которую он никогда не видел, не смогла что-либо изменить. Поэтому он чувствовал себя обманутым. Но она так быстро ушла, и он не успел выбрать, что ей сказать.
После её ухода Даррелл остался сидеть на кровати и спокойно потягивал свой виски. Стакан по-прежнему гулял мелкой дрожью. Шторы из ковра были всё также плотно закрыты, а тусклый свет освещающий номер исходил лишь от одной прикроватной лампы. Мысли Даррелла, которые до встречи с Эшли метались по голове как мухи по комнате, стали по одной возвращаться в его опустошённую голову. С каждым новой вернувшейся мыслью, голова становилась всё тяжелее и тяжелее. Не спасал ситуацию даже стакан с холодным виски, который периодических стал служить холодным компрессом для лба.
Погоняв во рту остатки второй порции, Даррелл проглотил их. Поставив стакан на прикроватную тумбочку, он развалился на кровати, закрыл глаза и попробовал прогнать всё, что к нему вернулось.
Проснувшись через несколько часов, Даррелл ощутил неприятную тяжесть по всему телу, глаза не хотели открываться до конца, а голова была также тяжела, как и до сна. Только к тяжести ещё и добавилась ноющая боль. Еле как, развернувшись к своей тумбочке, он дотянулся до часов и посмотрел на время. Стрелки показывали начало шестого. Желания, да и сил вставать у него не было. Но его рабочий день, как и рабочий день жены, был до шести. А это значит, пора возвращаться домой. С третей попытки Даррелл всё-таки смог поднять свой торс и оказаться в сидячем положении на кровати. Глаза неумолимо слипались обратно. Скинув ноги на пол, он ещё минут пять просидел в трансе. Затем его голова стала поворачиваться то вправо, то влево, потом всё быстрей и быстрей и вот он ужей ей трясёт туда-сюда, шлепая себя ладонями по щекам. От этого боль в голове только усилилась, но зато теперь его глаза перестали смыкать. Встав и громко выругавшись, он медленно пошёл в душ, в надежде, что поток холодный воды сможет помочь ему прийти в форму.
Выбравшись из ванной, он быстро обтёрся полотенцем, и пошёл собирать свои вещи по номеру. Бежевые брюки со светло-голубой рубашкой валялись на полу, а часы с телефоном аккуратно лежали на тумбочки, вместе с зажимом для денег. Носки Даррелл сегодня не одевал, так как вышел на улицу в коричневых мокасинах, которые ютились возле входной двери. Одевшись, нацепив часы на руку и убрав телефон с зажимом для денег в разные карманы, он оглядел номер. Никаких больше своих вещей Даррелл не увидел.
В коридоре он слегка неуверенно надел обувь, повернул