нет, ты тогда будешь просто протягивать руки к небу, а мы будем вертеться прямо перед тобой, – сказал Юра.
– Что с тобой происходит в последнее время? Ты будто не с нами, вообще не видишь, что происходит вокруг, – сказал Тимур.
– Оставь человека в покое, вероятно, его волнуют более масштабные мысли, чем тебя.
Пока Тимур и Мардона спорили друг с другом, Джамал взял повязку у своей сестры и крепко завязал себе глаза. Сделав три оборота вокруг своей оси, он без усилий захватил Тимура.
– Эй, мы ещё не начали!
Но отговорка Тимура не могла спасти его в следующем раунде. У Джамала словно был третий глаз, он без труда распознавал местоположение человека.
– Глупая игра. Ну всё, Джамал, можешь открывать глаза, ты поймал всех, – сказал Тимур.
– Нет, не всех.
– Джамал, нас всего шестеро, не считая тебя, ты поймал шесть человек.
– С нами ещё Икрам.
– О нет, только не начинай об этом! – сказала Сабина. Мы вопросительно посмотрели на Умаровых.
– Икрам – это какой-то воображаемый друг Джамала. Он всегда меня им пугает, – неохотно сказала Сабина.
– Неправда, Икрам безобидный, он никому не причиняет зла.
– Давайте уже прекратим эту игру и эти разговоры. Джамал, ты навряд ли поймаешь Икрама, – сказал Тимур.
– И всё же, кто такой Икрам? – ухмыляясь, спросил Юра, когда мы лежали на топчане.
– Мой друг и наставник, – ответил Джамал, не обращая внимание на насмешливый тон Юры.
– И как проявляется его наставничество? – спросила Мардона.
– Ну, он помогает мне во всём. Подсказывает, что делать в конкретной ситуации. Он является для меня примером для подражания. Как наставник у любого человека. У вас же есть наставники?
Мы удивленно переглядывались. Я всегда воспринимала своего брата как пример для подражания и бесконечно восхищалась им, но я навряд ли воспринимала его как наставника. Он никогда и не поучал меня и не указывал мне, хотя многие старшие братья в восточных семьях проявляют себя подобным образом по отношению к своим младшим сёстрам. Он рос вместе со мной и относился ко мне, как к напарнице. Мой брат по своей инициативе познакомил меня со своими друзьями и звал меня играть с ними, хотя мальчики обычно не хотят, чтобы их сестры лезли в их дела. Нам с Мардоной в этом очень повезло.
Дедушка, безусловно, был ключевой фигурой нашего воспитательного процесса. Он не лез к нам с нравоучениями навязчиво, как это любят делать некоторые пожилые люди: мы с братом сами с нетерпением ждали его историй и воспринимали его слова, как истину в последней инстанции. Но как наставник он всегда проявлял себя больше с моим братом, чем со мной, что с годами становилось всё отчетливее. Я была для него просто внучкой, которую надо баловать и иногда журить.
Младшая сестра моей матери Хилола, которую все племянники называли Хилола-опа, а не хола, как следует обращаться к тёте, была для нас всех скорее как подружка, с которой можно играть и над которой можно подтрунивать. Она не была для племянников авторитетом, для меня в том числе. Но это не было её о�