она сказала?
– Ну… э-э-э… что ты такая же пьянь, как он… коня пропил… и теперь вот свои копыта натираешь…
– Ну вот и сошлась мозаика, – зло плюнул Андрей, – ну ладно я, не знаю реалий. А ты то-куда смотришь? Кто в этом мире дебютант? Ты или все-таки я?
– Я смотрю. Все смотрю. Что еще смотреть?
– А то! Мне надо или на повозку какую лезть или одежду попроще. Вот и пялится народ на меня. Давай рассказывай про сословия. И дресс-код не забудь.
Но знания по быту сословий, которыми владел давно умерший ученый, оказали прискорбно скудны. Да еще и устарели не век, судя по всему. Не считать же ценной информацией эмоциональный выброс типа: «а когда моя любимая, дочка мельника, скидывала с себя длинное платье и надевала стринги, то…».
Но кое-что все-таки проскользнуло. Бродячие жрецы. Эти потные и пыльные типы постоянно забредали в замок герцога. Некоторых радушно привечали и позволяли толкнуть речь, стоя перед столом обедающего сеньора. Других не пускали дальше конюшни, вынеся кусок хлеба и зачерпнув воды из поилки. Но никого не прогоняли от ворот, оставив романтично ночевать под звездами.
Можно было сделать вывод, что бредущий по дороге небогатый жрец, это до одури обыденное явление, не задевающее тонких струн в душе местных жителей. Если заносчивый дворянин, надменный чиновник или толстопузый купец нет-нет да привлекут пару-тройку скучающих взглядов, то мелкий жрец, по сути монах, почти никому не интересен. Да и прикинуться давшим обет молчания можно. Это, вдобавок, решало проблему с незнанием языка.
Тем временем путник подошел к самым воротам города. Как ни странно, тракт не нырял в городок, а протекал себе мимо. К городским же воротам отходила отдельная дорога. Но Андрею требовалось переодеться. Так что он решил посетить сей центр местной цивилизации.
Городок был небольшой и слабо защищенный. Стена метров пяти высотой могла остановить разве что разбушевавшегося алкоголика. Ни рва, ни мощных башен. В воротах стоял единственный стражник, который удивленно посмотрел на Андрея, но ничего не сказал. Только вежливо посторонился, пропуская в город. Внутри стен никто уже не обращал внимания на несоответствие его одежды с пешим ходом. Даже состоятельные люди могут ножками по мостовой прогуляться.
От ворот к центру уходила мощеная улица, метра в три шириной. С трудом двум телегам разъехаться. Вдоль городской стены разбегались еще два прохода, уже в одну телегу шириной. Чуть дальше, несколько таких же улочек уходили в стороны от главной. Дома были кирпичные, в три этажа высотой. Причем на первых этажах находились или лавки, или мастерские, или даже вульгарные скотные сараи. По крайней мере, из-за широких ворот слышалось то фырканье лошадей, то кудахтанье кур. Другая скотина, судя по всему, ушла на выпас. Лавки имели не только подвешенные над дверями жестяные «макеты», но и все были подписаны. Призрак перевел пару надписей: «Оружейник Миренко и сын», «Булочник Бюлюна» и так далее, и так далее. Откуда-то сбоку доносился бодрый перестук