убедить себя, что перед ним другая женщина. Этот тощий бледный призрак с потухшим взглядом просто не может быть его мечтой. Его сладкая, желанная Эви не могла так измениться за два месяца!
Айлен разрывался между недоумением, ужасом и гневом. Он чувствовал себя обманутым и преданным. Это, верно, злая шутка. Кого ему хотят подсунуть вместо владычицы его грез?! Найдя наконец в себе мужество взглянуть Эвинол в лицо, Айлен вздрогнул. В темно-синих глазах читалось понимание и насмешка. Слишком проницательный взгляд для той Эви, которую он помнил.
– Я вижу, ваше сиятельство разочарованы? – вместо приветствия спросила королева. – Не трудитесь отрицать, ваши эмоции слишком явственно отражаются на вашем лице. Мой отец сказал бы, что правящим особам надлежит прятать свои мысли и чувства за фальшивыми улыбками или равнодушием. Думаю, нам обоим только предстоит этому научиться.
– Вы все неверно истолковали, ваше величество, – Айлен постарался скрыть досаду, вызванную тем, что какая-то девчонка смеет давать ему наставления в искусстве правления. – Я счастлив видеть вас. Признаюсь, вы выглядите несколько… м-м-м… усталой, и это меня беспокоит.
– Не беспокойтесь обо мне, герцог, – Эвинол тряхнула головой, на миг напомнив себя прежнюю. – Мне жаль, что пришлось разочаровать вас. Понимаю, вы рассчитывали получить в жены более привлекательную женщину.
– Ваше величество наговаривает на себя. Вы, как всегда, прекрасны, моя королева, – он уже освоился с увиденным и, несмотря на полыхающий внутри костер, внешне старался загладить совершенную оплошность.
– Не лгите! – Эви поморщилась. – Я знаю, что не нравлюсь вам. Я и себе не нравлюсь, чего уж там. Но посмею предположить, что корона, прилагающаяся к моей руке, скрасит вам горечь разочарования. Увы, мы оба не в том положении, чтоб привередничать.
– Ваше величество, брак с вами по-прежнему видится мне вершиной блаженства. Простите, если невольно обидел вас. У меня впереди целая жизнь, чтоб загладить свою вину.
– Зато у меня ее нет! – почти выкрикнула Эви.
И она вновь засверкала. Только иначе, чем прежде. Теперь сияние Эвинол напоминало не солнечный свет, а злое пламя. Обожаемые золотистые искорки вспыхнули в ее глазах, но теперь они были словно отражение звезд в глубоком темном колодце. Изломанный свет, болезненная красота. Неужели его сердце вновь трепещет? Поистине, если Эвинол больна, то он болен не меньше, если хочет ее даже такую.
– Простите, я оставлю вас, – королева взяла себя в руки. – Подробности бракосочетания вы обсудите с канцлером Шанари.
После этих слов она покинула комнату. А герцог, не находя слов, смотрел ей вслед, подмечая, как неуверенна ее походка, прежде такая летящая и легкая, какой узкой стала спина и тонкими – руки.
– Что с ней?! – накинулся он на канцлера, стоило закрыться двери за королевой.
– Ее величество серьезно больна, – со вздохом отвечал тот. – Мы стараемся не привлекать