его за дерзость. Впрочем, он сделал именно то, чего она сама желала.
– Как замечательно увидеть вас вновь! – приветствовал он ее низким бархатным голосом, не торопясь уступать дорогу. Вместо того чтобы ответить, она рассматривала его, выискивая дефекты.
Русская порода – это отсутствие породы. Есть, конечно, своеобразие, особенно заметное у молодых. Например, мягкость и расплывчатость черт. В свою очередь, взрослые лица, как русский пейзаж – широки и запущены. И если бы не женщины, восполняющие своей иконописной метафоричностью косноязычие мужских черт, да не характер – истинный скульптор русского лица, неизвестно, во что бы эта порода превратилась. Ну да, он действительно не был красив, хотя достаточно вытянутое, полноватое лицо его с бледной сухой кожей имело приятные черты. Высокий в залысинах лоб, правильной, разумной формы голова и скромные уши. Выступающий овал подбородка подпирал приветливый, без малейших признаков самодовольства рот. Он вовсе не был похож на дерзкий луч солнца среди хмурых туч – приятное, живое лицо, не более того. Вот только глаза – умные, напряженные и восхищенные были там главными, придавая значение всему остальному. Она молчала, не зная, как себя повести: не готовая к радушию, она в тоже время опасалась излишней сухостью потушить восхищенный блеск его глаз. Видя, что она не отвечает, он заторопился и напомнил, что они виделись здесь накануне.
– Ах, да, припоминаю! И что же? – наморщив лоб, разыграла она вежливое снисхождение.
Он забормотал, что посчитал это достаточным поводом заговорить с ней, но если она против, то пусть скажет – он тут же уйдет. Лицо и голос его окрасились покорностью, и он отступил, освобождая путь. Она вслушивалась в его правильную речь, удивляясь непривычному узору слов, сплести который под силу только искушенному притворству или неподдельной деликатности. И то, что он как бы отпускал ее на самом пороге знакомства, было к лицу и тому, и другому.
"Интересный, однако, тип!" – разглядывала она его, пытаясь понять, кого ей послала судьба и с какой целью. Выбор, собственно говоря, был невелик: перед ней либо опытный соблазнитель, либо простодушный романтик. Если с первым все ясно и в его незатейливой сущности можно будет довольно скоро убедиться, то второй если и мог считаться подарком судьбы, то весьма на ее взгляд скуповатым. Неужели она не заслужила большего? Само появление его, обставленное с изощренным режиссерским вкусом, ей хотелось бы считать вторым актом единой со сном пьесы. Иначе, к чему этот сон, эта пронзительная мечта о любви? Значит, тот, кто послал ей сон, а теперь и его продолжение во плоти считает его лучшим для нее выбором? Но если эти глаза лгут, то, боже мой, на кого же ей тогда уповать?
– Ну что же с вами делать… – прикрыла она небрежным тоном донимавшие ее сомнения. – Я так понимаю, что даже если я попрошу вас не мешать, вы все равно будете приходить сюда и приставать с вашим предложением…
– Не сомневайтесь! – радостно рассмеялся он.
&nbs