Возьми хотя бы панно, как я. И сделай!
– Видела твое панно… Но ведь я дизайнер.
– Диз-зяйнер… общего решения, – приложил читающую книгу себе на грудь.
– Не помогают припарки-то из книжиц?
– Чего тебе?! …Виноват, товарищ начальник, панно не в твоём вкусе сделал!
– …Юр, помнишь, как мы ещё год назад сидели на лавочке Воробьевского бульвара и тёрли виски, как переделать твой плакат к шестисотлетнему юбилею твоего же любимого города Энска?
– Ну и что?!
– Твои педагоги, уважаемые профессора, отослали плакат назад с припиской: «Это ещё что за провинциальный сувенир»?!
Горчичник начал Юру припекать.
– Твой второй вариант с изразцом и спутником до сих пор в музее висит!
– Я не тщеславен.
– Я тоже. …Юр, но когда срок подойдет, ведь даже наготу этого аквариума прикрыть нечем будет!
– Прикроют! Чтоб убедиться, что я прав, делай, как велят, и не возникай!
– Посмотри на свою правоту в зеркало. Разве может человек со всклокоченными волосами, отечными веками…
–За собой приглядывай! – Жилкин встал и толкнул дверь, чтобы она закрылась.
Вера посидела на кухне без мыслей и чувств и взяла штопать Юре перчатку.
15. О еже Шурике, и не только о нем…
У Веры проект оставался в замороженном состоянии. Юра, получив деньги за панно, решил отпраздновать новоселье теперь с женой, – пригласил обедать в ресторан.
День был холодный, моросил дождь. Вера глянула в окно. В противоположном доме стоял на балконе человек в трусах и майке. Хотел войти в комнату, его качнуло, как в шторм. Изнутри задернули шторку плотнее. Человек накинул на плечи половую тряпку, облокотился о перила, продолжая делать вид, что прохлаждается.
До таких мер я ещё не созрела, и Вера неожиданно согласилась пойти с мужем в ресторан:
– Галстук надень.
Юра дёрнул руками под шеей, будто затягивал узел галстука:
– Ничего, мы ещё с тобой тут погоду сделаем! – Он получил роспись Госбанка и вёл себя теперь азартным завоевателем.
– Зачем берешь такую работу? Это же дом с мемориальной доской, памятник классицизма. Госбанк лучше бы отдать реставрационные мастерские…
– Тридцать квадратных метров стены! И отдать?! Ну, ты голова! Не возьмусь я, кто-нибудь другой отхватит!
В открытую дверь ресторана посыпалась музыка, как металлическая посуда с полки. Певица присосалась к микрофону, втягивая в себя патоку липких слов. Ей бы отложить микрофон и как следует высморкаться. Но она продолжала разносить инфекцию пошлости, работая шумно и монотонно, как воздухоувлажнитель.
Подплыл по ковровой дорожке официант, положил на стол, как из лебяжьего пуха, ножи, вилки. Беззвучно открыл бутылку минеральной воды, разлил в бокалы, чтобы не булькала вульгарно, а звучала как горный ручеек.
– Это для водки, – любезно пододвинул маленькие рюмки, веруя в своё призвание. И подал прейскурант.
– Возьми всё, что хочешь! – предложил Юра. – Я плачу! Это тебе не Боровск,