домой, и Егор, высыпав из сандалий песок на ковёр, ложился отдыхать. Ия брала веник, приводила в порядок ковёр и заодно весь дом.
Галина Владимировна, наблюдая за ней, задавала мальчикам вопрос: «Вася, Серёжа, а это что?» – «Лежалка!» – и перестала за всеми убирать.
Ия трясла половики, замывала полы, гуляла с собачкой. Во дворе, увидев пса, знакомые спрашивали Жульку: «Как чувствует себя наш дедушка?» – Пёс, понимая важность вопроса для них двоих, не умел ответить.
Однако Ия старалась не встретить во дворе Антонину, чтобы не стать с её карикатурным псом ей же молчаливым укором.
2.
Очень слабый, скорее как долг вежливости, был у Никольской интерес к людям. Однако входила в их мир, в пол-уха соглашаясь с мнением ей чуждым. И поддакивала. Но все помыслы Никольской были прикованы к одному предмету, к своей неоконченной работе.
Ия Петровна Никольская писала диссертацию уже третий год. Эта угасавшая бенгальским огнём надежда, постоянное купание в огне и в проруби истерзало её окончательно. Не давало покоя жаркое предчувствие, что вот-вот выхватит из слепоты чутко осязаемый верный ответ. Но след нечаянно пропадал, как разбитая во сне пробирка.
Казалось, не по своей воле попала в капкан иной системы отсчёта времени и ценностей. Если же преследовать цель, работа и цель могут разойтись путями. Доказать это никому невозможно, поэтому не спеши… И упорный поиск начинал вдруг бить, как водяной напор, в самом неожиданном месте.
Мать в учёные притязания дочери уже не верила. Отец – инженер, мать – врач. Ия выросла в советской семье, без православных премудростей, где в небрежении друг к другу, в постоянной и тихой обиде изматывалась и увядала душа. Ия задыхалась аллергическим насморком, от этого недомогания была бестолкова и рассеянна.
Исчерпав себя в нравоучениях, отец пытался Ию ещё в школе «поучить» подтяжками. После школьных лет у Ии появился едва заметный горестно-ироничный уголок рта.
В институте Никольская училась с радостью, не веря тому, как ей всё легко даётся, будто здесь было не продолжение школы, а нечто противоположное.
После диплома осталась в аспирантуре. Нередко вопрошала себя, разумны ли её притязания на фундаментальную тему? В их НИИ старший научный сотрудник, претендуя на доктора наук, посыпал листья порошком ДДТ от клопов и смотрел активность одного и того же фермента.
Ия работала на уровне молекулярной биологии. Дойдя до определённой точки, фундаментальные исследования распадались на несколько дорог. Какую выбрать?
Существуют две системы в растениях, регулирующие их функции, одна гормональная, другая – фитохрома, которая реагирует на свет. В животном мире при подобном исследовании обнаружили нарушение связанное с образованием саркомы… А здесь? – и вздохнула.
Нужен штат, которым младший научный сотрудник располагать не могла. Нужен хотя бы исправный коллектор, хороший электрофорез. В её глазах тяготилась безнадёжность, язык проваливался в гортань, чтобы просить. Завладеть аппаратурой имеют основания более авторитетные