Но наткнулся на знакомый, прищуренный взгляд.
— Да, обоим досталось… — Ксения жестко усмехнулась. — Вы меня с чем вызывали, Константин Александрович? Чтоб утешила?
Лицо Понизова горело от стыда.
— Во-первых, Ксения Сергеевна, вызывал я не вас, а дежурного врача, которому доставили нового пациента. По службе, так сказать!
— Нет вам сегодня ни в чем удачи, Константин Александрович, — Гусева подхватила предложенный фальшивый тон. — Потому что по службе у вас тоже проблема. В больницу поступил бывший президент Эстонии.
Понизов саркастически улыбнулся. Гусева молча раскрыла перед ним личное дело пациента, заглянув в которое Понизов осел в собственное кресло. В самом деле: Константин Якобович Пятс, президент Эстонии.
— И что? — нелепо спросил Понизов.
— Как положено. Провела собеседование. Он вполне нормален. Насколько вообще можно остаться нормальным при такой биографии, — она кивнула на дело. — По сути, шестнадцатый
год в заключении. Почти все время — без приговора. Страдает от одиночества. И изможден до последнего предела. Я, конечно, назначила, но... лечить можно того, кто хочет вылечиться. А этот — кажется, сам смерть кличет. А когда человек не хочет жить, то… Впрочем, не тебе рассказывать...
Понизов хмуро кивнул.
— Семью разбросали, так что долгое время не имел никакой информации. Недавно узнал, что в заключении погиб сын, в детском доме от голода умер внук. В общем, жуткая депрессия. Просит сообщить родственникам, где содержится. Поскольку Пятс помещен по определению суда, а значит, проходит по линии судебно-психиатрического отделения, я обратилась за согласием к Кайдаловой.
— Отказала?
— А когда было иначе? Как всегда — наотрез. Давай подготовлю письмо за твоей подписью. Ведь ему и впрямь всего ничего осталось. В конце концов сообщать родственникам о пациентах — наша прямая обязанность. Хотя бы будут знать, где похоронен...
Понизов растерялся. Пятс — осужденный, которому реальное наказание заменено на меры медицинского воздействия. Без согласия судебного отдела утечка информации не допускается.
— Я поговорю с Маргаритой Феоктистовной, — попытался он уклониться от прямого обещания.
Но с Гусевой, прямой и резкой, такая тактика не прошла.
— Не юли, Константин Александрович! — потребовала она. — Сам знаешь: уговаривать Кайдалову — пустые хлопоты. У нее даже кличка — Нельзяха. А Пятс — все-таки крупная политическая фигура.
— Именно! Понимать надо масштаб ответственности! Насчет режима — смягчим, конечно, как можем. Выдели палату попристойней. Да хоть с Князем помести, пока того не выпустили.
— Неужели все-таки выпустят? — не поверила Гусева.
— Вот, кстати, и ответ тебе. — Понизов приободрился. — Главное, грамотно подготовить вопрос. С протоколом комиссии пробился к главному психиатру области. Он при мне согласовал и с прокурором, и с судом. Так что со дня на день...
— С чего вдруг? Год за годом отказывали, а тут согласовывают.
—