узаконенного Конституцией права на медицинское обслуживание. И нехотя приказал Капитонову найти других понятых, разбудив для этого жильцов соседних квартир.
Белинский бросил прощальный взгляд на Данилу-мастера и Хозяйку Медной горы. Циферблат между ними показывал четвертый час утра. В любой другой ситуации Веня остро пожалел бы людей, которым придется проснуться в такую пору и притащиться в квартиру, где произошло преступление. Однако в данный момент он остро завидовал этим несчастным! Любопытство, наверное, очень дурное качество...
Вениамин медленно вышел из «нехорошей квартиры» номер двадцать шесть и спустился по лестнице. Постоял минутку на крыльце. Отчетливо пахло горящей помойкой – ветер, значит, не переменился. Здесь, в верхней части, еще ничего, а вот на Мещере или где-нибудь на Автозаводе, говорят, полные кранты.
– Проснись, Витек, – сказал он, открывая дверцу и встряхивая водителя за плечо. – Труба зовет.
Водитель, чудилось, еще не открыл глаза, а уже повернул ключик в стояке. Белинский с усилием потянул на себя дверцу, но она отчего-то не закрывалась. Господи, этот битый-перебитый «Фольксваген»... Правильно Витька причитает, что даже германская техника от такой безумной эксплуатации идет вразнос. Дверка-то раскачалась, и очень сильно.
– Ну что там? – хриплым со сна голосом поинтересовался в это время Виктор.
– Где, в Зеленом городе? – Вениамин перевесился с сиденья и тянул, тянул заразу-дверь, которая нипочем не желала закрываться. – Сердечный приступ, что еще может быть для нас, для кардиологов? Женщина, сорок пять лет, перенесла инфаркт... Надо поспешить.
– Да нет, там, наверху, – мотнул головой Виктор, с трудом разлепляя глаза.
– А, там! Там труп, – сообщил Белинский, изо всех сил дергая дверцу.
И это титаническое усилие было вознаграждено: дверца захлопнулась так легко, как будто ее никогда в жизни и не заедало.
Валерия Лебедева. 26 июля 2002 года. Москва
К тому времени, как Лера добралась до «Войковской», а потом и до улицы Черняховского, где находился «Глобус», ей удалось отбросить почти все докучливые мысли и вполне сосредоточиться на предстоящем ответственном разговоре. Она выработала четкую тактику и стратегию: как постучится, как войдет, что скажет для начала, что потом, как будет реагировать на злоехидство Фрау, на ее оскорбительные реплики, имеющие целью посеять в молодом авторе неуверенность к себе, внушить отвращение к его собственному творчеству, убедить, что адрес издательства «Глобус» надо забыть как можно скорее – и не вспоминать больше никогда, а при одной только мысли о писательском труде следует ощутить жгучий стыд и сжаться в комок, твердя про себя: «Аз недостоин! Недостоин!!!»
Она была вполне готова увидеть неприязнь и даже злобу в глазах Фрау (нелюбимый автор явился, к тому же недовольный редактурой предыдущего романа и отзывом на новый, к тому же особа женского пола, к тому же довольно привлекательная внешне, к тому же опоздавшая на четверть часа!), однако такой вспышки ненависти не ожидала встретить даже