здесь воняет крупными неприятностями.
– Серьезно? – Курт не стал острить на тему, что просто кто-то забыл вовремя помыться, а ведь ещё недавно от него вполне можно было этого ожидать.
– И даже не неприятностями, а чем-то большим, – юноша прищурился. – Ты давно здесь?
– Пятый день прохлаждаюсь. Решил устроить себе тихие каникулы.
– Ничего не заметил?
Тэссерщик только почесал в затылке вместо ответа и пожал плечами.
– А народу много было?
– До сегодняшнего дня только я и хозяин. Сегодня, вон, эти двое прибыли, да вы ещё. Куда, кстати, все делись?
– Сейчас и узнаем. Давай, играй! – ответил Олаф, а сам нырнул под стол.
Курт удивился, а ещё, вполне понятно, струхнул немного, но забренчал первое, что пришло в голову, подпевая нарочито хриплым голосом. Это оказалось разухабистая и немного пошловатая ярмарочная песенка. Исполняемая на трёх струнах, она не имела сложной мелодии. Основное её достоинство заключалось в звучности. Олаф показал музыканту из-под стола большой палец и подмигнул.
Как и следовало ожидать, громкие звуки довольно скоро выманили ошеломлённых наемника и привальщика, явно не ожидавших, что тэссерщик так быстро придёт в себя, наверное, доза сон-травы была убойной. Смут вылез первым, за ним громила в плаще мага. За спиной у них остался тёмный проём потайного хода.
– Ты, это, потише, потише, – бормотал наёмник, доказывая свою полную несостоятельность на магическом поприще.
Смут же принялся оглядываться по сторонам, видимо, гадая, не разбудила ли музыка нечаянных гостей, а заодно выискивая, чем можно вырубить старательно прикидывающегося пьяным музыканта.
Дурман в голове Курта развеялся окончательно. А запах смелости вступил в противоборство с миазмами, источаемыми привальщиком и его напарником. Тэссерист забренчал ещё яростнее, терзая ни в чем неповинные струны своего инструмента. Голос молодого человека хрипел и срывался на низкий рык, ничем не выдавая того, что его обладатель учился у самых лучших учителей Империи.
Олаф прополз под столом и шмыгнул к потайной двери – отчаяние исходило именно оттуда. На миг ослепнув в полной темноте, юноша едва не покатился по крутой каменной лестнице вниз и удержался только благодаря перилам. Схватившись за них обеими руками, так крепко, что заломило в запястьях, он дал глазам немного привыкнуть. Прислушался. Сзади доносились обрывки ругательств и стоны разбиваемой тессеры – Курт импровизировал. Впереди раздавалось только клацанье и монотонный звук работы неизвестных механизмов.
Олаф спустился по ступенькам. И оказался в помещении, где работал механический насос, щедрыми плевками выкачивающий из недр земли перламутровую светящуюся массу, прямо в большой чан. Масса стоила бешеных денег, потому что служила для изготовления имперских сигментов.
Другой механизм, аналогичный работающему, простаивал без дела. Рядом с ним возился, позвякивая инструментами, ремесленник. Он покряхтывал, увлечённо прикручивая какие-то детали. А позади него, часто моргая тремя глазами, дрожало и жалось к стене