скидывая Катину ладонь с колена. – В твоем ли положении рассуждать, а? Надо спасибо родителям сказать, что они так все решили, а ты… Правильно, неправильно… Сказали тебе – будешь рожать, значит, будешь рожать, еще раз повторяю, если ты меня не услышала! И нечего теперь слезы лить, поняла?
Лёля и впрямь уже плакала, закрыв руками лицо, будто отгораживалась от отцовского гнева. Потом прорыдала тихо в ответ:
– По… Поняла, пап… Ладно, я буду… Буду…
– Ну все, Лёлечка, не плачь… – обняла ее за плечи Катя, привлекла к себе. – Все будет хорошо, я тебе обещаю… Пойдем в ванную, умоемся…
Митя смотрел на них сердито и в то же время виновато. Еще и Катя глянула на него с укором – довел все-таки до слез Лёльку! Ведь просила же – будь помягче…
Умывшись и успокоившись, Лёля ушла к себе в комнату, закрыла дверь. Катя заглянула к ней через какое-то время, увидела, что дочь спит, свернувшись калачиком. Закрыла тихонько дверь, вышла на кухню. Митя сидел за столом, сцепив руки, на нее даже глаз не поднял.
– Есть будешь, Мить? Хочешь, я суп разогрею? Там еще пирог с грибами есть. Ты же любишь такой пирог? – спросила миролюбиво, чтобы разрядить обстановку.
– Да какое там… Все равно кусок в горло не полезет, – хмуро ответил Митя. – Пойду-ка я лучше пройдусь… Пивка попью в баре… А может, и покрепче чего. Мне как-то в себя прийти надо, Кать… После всех этих разговоров дурных…
– Да отчего ж дурных, Мить? Ничего страшного не случилось. Давай на все это посмотрим другим взглядом, более оптимистическим, что ли… Ведь это радость в общем и целом, Мить. Внук у нас будет. Или внучка. Ты кого больше хочешь, скажи?
– Да не надо, Кать… Не готов я еще к таким разговорам… Как ты говоришь – оптимистическим. Мне бы к самой мысли привыкнуть для начала… Так я пойду, Кать?
– Иди. Иди, конечно. Хочешь, я с тобой пойду?
– Нет. Мне одному побыть надо. Осознать все, переварить… К новой жизни привыкнуть.
– Да какая новая жизнь, что ты! Все ведь остается по-прежнему… По крайней мере – пока…
– Вот именно – пока! Ладно, пойду я…
– Дверью только не хлопай. Лёлька уснула.
– Может, мне еще на цыпочках по дому ходить прикажешь?
– Мить, ну не начинай, а?
– Да ничего я не начинаю… Мне просто обидно, Кать. Носились с ней, носились, едва дышали… Ах, Лёлечка, милая доченька… А она, смотри-ка, преподнесла сюрприз!
– Ну все, Мить, успокойся уже! Хватит! Ведь решили уже все, чего еще-то? – уже раздраженно произнесла Катя, тихо вздохнув.
– Да ничего! Ладно, пойду я… Приду пьяным – не ругайся.
– Хорошо, не буду. Иди.
Митя ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Что ж, и на том спасибо…
Катя подошла к окну, стала смотреть, как он медленно идет по двору. Так идет, будто несет на спине тяжкий груз. Да и сама спина выглядела оскорбленной…
Бедный, бедный Митя. Жалко его. И Лёльку жалко.
Но ничего, все устроится как-нибудь. И вообще… Надо самой начинать радоваться