всего-навсего делала свою работу.
Нет, постойте, я ведь обещала вам правду. Разумеется, у меня был выбор. Он есть у всех нас, разве не так? И если я говорю себе, что у меня нет выбора, то становлюсь не лучше того неверного супруга, который пропускает танцевальное выступление своей дочери, потому что в каком-то дрянном отеле кувыркается c сестрой своей жены. Он тоже говорит себе, что у него нет выбора. Но мы-то знаем. У него он есть. Он осознанно врет в первый раз, а после врет во второй. Он покупает одноразовый телефон, чтобы отправить любовнице фотку своего члена, говорит жене, что уезжает в командировку, и снимает деньги в банкомате для оплаты гостиничного номера. Он убеждает себя, что его выбор неизбежен и что он не лжет.
Но когда я протягиваю его жене конверт с фотографиями и счетом за оказанные услуги, из-за его выбора весь ее мир переворачивается с ног на голову. Если я делаю вид, будто у меня нет выбора, то ничем не отличаюсь от тех лжецов, чьи судьбы разрушаю, а я не такая. Я совершенно не похожа на них. Моя работа – поиск правды.
Поэтому правда такова: у меня действительно был выбор. Была тысяча вариантов.
И я едва не выбрала верный из них.
Дорогу в мой офис мне преграждал тощий мужчина: в руке он словно подношение держал нож, в его беспокойном взгляде плескалось отчаяние. Для января на улице стояла довольно теплая погода, но он трясся всем телом от утренней прохлады. Вряд ли станет заходить слишком далеко, подумала я. Чересчур напуган. Но, когда мужчина провел сухим языком по пересохшим губам, я поняла: наши с ним страхи совершенно не похожи. Он делал то, что считал нужным.
Ни один человек не решает добровольно стать тем, кто готов заколоть незнакомца ради содержимого его карманов. Этот выбор за него делает жизнь.
– Хорошо, – сказала я, потянувшись к своей сумке. Моя рука предательски дрожала. – Хорошо, я отдам вам все, что у меня есть. – Минуя кошелек, фотоаппарат и телеобъектив в мягком чехле, я извлекла из сумки тонкий зажим для банкнот, вытащила из него деньги и протянула мужчине.
Он мог бы попросить больше. Мог бы забрать целую сумку. Но вместо этого просто взял деньги, наконец-то посмотрев мне в глаза.
– Простите, – произнес он и, протиснувшись мимо меня, побежал вверх по лестнице, ведущей из подвального офиса на тротуар. Он был настолько близко, что я уловила запах его дыхания. Тот странным образом оказался фруктово-сладким. Напоминал жвачку, которую мы в детстве с моей сестрой Табитой таскали в аптеке – из тех, что теряли вкус уже через десять секунд. Теперь, спустя столько лет, я никак не могла понять, для чего мы вообще их крали.
Мужчина уже взбегал по ступеням, когда одна его нога соскользнула – он начал падать.
– Черт, черт, черт, – пробормотала я, пятясь, чтобы тот не упал на меня. Он замахал руками и задел кулаком мое плечо, чуть не выбив из меня весь дух.
– Господи боже, да вали уже, – выкрикнула я скорее от испуга, чем от злости, и это сработало.
Мужчина отшвырнул нож – тот с лязгом ударился