эту разборку в этот момент, но за это ему пришлось дорого поплатиться. Ударить пастора, которого уважал весь город и не объяснить за что, ему не простили этого. Объяснить причину – значило бы очернить мою мать в любом случае, какая бы правда не была. Также отец пригрозил, что даст понять людям, что ситуация в семье Эрика не есть нормальная, а именно его воспитывала одна лишь бабушка, у которой были проблемы с памятью. В добавок нам запретили общаться какое то время, пока он не отпустил ситуацию. Но самое удивительное и неприятное было не это. В тот момент, когда Эрик наносил удары Мидосу, моя мать с небывалой силой кинулась на Эрика с криками, что это ее муж, и как он смеет его трогать. Эрик отошел чтоб не поранить ее, так она еще пыталась дальше с ним драться. И это при том, что она выглядела не лучше трупа.
После этого случая во мне была гамма чувств. Я начинала понимать, что мать никогда не прекратит свой брак с этим человеком, более того, она любит его.
Поорав еще немного, отец впустил нас обратно в дом, вернее мать он тащил по снегу за волосы, я же шла на расстоянии вся в оцепенении. Кажется начинала сходить с ума. Эрик вернулся к себе во двор, не знаю смотрел ли он или ушел в дом, мне было стыдно обернуться посмотреть, да и не та ситуация, чтобы беспокоиться о Эрике. Отец только, что убедил Эрика, что обращение в полицию станет последним действием в этом городе для Эрика.
Дома отец швырнул мать на пол и обернулся ко мне:
– Что мне делать? Она изменяет мне! – по его глазам я видела, что он действительно интересовался у меня, но я молчала, так как единственное, что мне хотелось ему посоветовать, спросить у тех шлюх, с которыми он изменяет матери. – Надеюсь, твоя мать крякнет этой ночью, и мне не нужно будет с ней больше мучиться, труп только скину в болото и все закончится.
Он, действительно, считал себя святым мучеником!
– Дайте воды, пожалуйста! – умоляла мама. И как только я собралась сделать шаг, отец резко схватил меня за плечо. Его цепкие пальцы, будто пронзали меня насквозь, как крюком.
– Только попробуй, и я изобью тебя так, что ты не сможешь видеть. – я верила ему, но мама все стонала. Отец убедившись, что я послушалась его, пошел спокойно под стенания лежащей на полу матери своего ребенка смотреть телевизор. Он удовлетворительным вздохом плюхнулся на диван и включил передачу Окна, где радостно вещал харизматичный телеведущий. Я же в этот момент принесла маме чашку с водой, отец увидев это, выбил чашку у меня из рук.
– Видишь до чего ты довела ребенка? – истерично спросил Мидос у жены. – Она под страхом избиения несет тебе воду. Но ты, сука, ничего не получишь. А ты, Астрит, сейчас убираешь осколки стакана и бегом в свою комнату. И чтобы я тебя не видел до утра.
Я так и сделала, о чем, конечно, не горжусь, возможно мне стоило хоть как то помочь матери, но я слишком боялась за свою жизнь, да и на ум ничего не приходило. С такими тревожными мыслями я еле заснула.
Ночью я проснулась от стоном матери, выйдя из комнату, я не могла разобрать откуда шел приглушенный