возникла и прижилась некрупная, но очень вкусная форель.
И все потому, что Айви была не человеком, а летней ши-дани, существом из далеких волшебных Холмов.
– Я здесь! – пришлось встать и замахать руками, чтобы Айви меня заметила. Может, она и ши-дани, но почему-то на редкость рассеянная и невнимательная, особенно когда пребывает в человеческом облике.
– Право слово, я тебя обыскалась, – женщина в зеленом платье подошла ближе, легко рассекая высокие травяные волны, которые бесшумно смыкались за ней, не оставляя тропинки из примятых стебельков. – Опять отлыниваешь от обязанностей, да? Ты обещала помочь с пшеничным полем – пусть дожди прекратились, но зерно созревает слишком медленно, часть колосьев могут и вовсе пустыми оказаться.
– Всего на полчасика, – вздохнула я, отводя взгляд и стараясь выглядеть виноватой, но провести летницу было куда как сложнее, чем наставников Одинокой Башни. По крайней мере, по поджавшимся губам стало понятно, что в этот раз с ши-дани лучше не спорить. Никак.
– Лугнасад скоро, – неожиданно тихо прошелестела Айви, дотрагиваясь кончиками пальцев до моего подбородка, наклоняясь и заглядывая мне в глаза. В ее чуть вытянутых, как у козы, зрачках плескалось легкое беспокойство, пальцы казались непривычно прохладными, будто после долгого купания. – Будь осторожна, дневная ведьма. В такую ночь многое может случиться. Не снимай свои бусы.
– Не сниму, – негромко пообещала я, глядя в странные, ярко-зеленые с желтой каемкой по краю радужки, глаза. Говорят, иногда летница пророчествует, и чем ближе к пику своей силы, тем точнее, но мало кому удавалось получить от нее предсказание, и уж тем более – серьезное предостережение. Вот и гадай теперь, повезло мне или нет. – Айви, ты придешь на праздник?
– Приду, – неприятно-холодные пальцы соскальзывают с моего подбородка и ши-дани выпрямляется, расправляя плечи и оказываясь выше меня едва ли не на голову. Я с трудом удержалась, чтобы не опустить взгляд и не убедится, что из-под зеленого подола с выцветшей, обтрепанной золотой вышивкой, и в самом деле выглядывают изящные оленьи копытца и ножки, покрытые мягкой золотистой шерстью. Не любит летница, когда замечают это ее «отличие», особенно когда она всеми силами старается его скрыть понадежней.
Я почему-то замечаю слишком часто.
– Идем, Арайя, – негромко произнесла летница, кладя ладонь мне на плечо и мягко уводя с цветущего луга.
Упругие, колкие травы легонько щекочут лодыжки, сминаются под босыми пятками, цепляются за ноги, совсем как живые, прохладные пальцы. Я не удержалась, сорвала мелкую, на диво душистую лекарственную ромашку и сунула пахучий цветочек на тонюсеньком длинном стебелечке в кудрявую гриву. Ох, и мороки мне с волосами – густые, чуть намокнут, так свиваются в такие буйные кудри, что ни один гребень не возьмет. Одно спасение – длина. Чем длиннее отрастают, тем меньше завиваются, можно и в косу собрать, хорошую такую, плотную. В девичье запястье толщиной.