разноцветными огнями… правый сиреневый, левый – зеленый…
Наваждение схлынуло, фонарь качнулся обратно, и я увидела усталые и раздраженные светло-серые глаза, такие, какими они были всегда.
– Что еще, Пряха?
Тон такой холодный, почти злой, что я невольно смутилась, выпустила его рукав и бессильно уронила руку вдоль тела.
– Я просто… хотела сказать спасибо.
– Не за что, – торопливо отозвался менестрель, по-прежнему глядя на меня сверху вниз, и взгляд этот был тяжелым и непривычно холодным, как давящая на плечи ледяная глыба. Мне хотелось заорать на всю улицу – зачем ты тогда целовал меня, если сейчас смотришь на меня такими равнодушными глазами?! – но я лишь отвела взгляд, стараясь как-то совладать со своими чувствами, которые жгли изнутри и заставляли чувствовать себя несправедливо обиженной на ровном, в общем-то, месте. – Это все?
– А еще, – пришлось сделать над собой усилие, чтобы посмотреть ему в глаза, и в очередной раз удивиться тому, каким я его вижу. Будто бы отдернулся в сторону пыльный паутинный занавес, и я увидела мир более ярким, пронизанным новыми, неведомыми оттенками цвета, запаха и звука. – Еще я хотела сказать, что когда для меня все закончится, то я тебя найду. Просто чтобы рассказать, как оно все было.
– И больше ничего? Только за этим? – он неожиданно улыбнулся. Едва-едва, самыми краешками бледных губ, и мне отчего-то стало не по себе – такой неуловимо знакомой мне показалась эта слабая улыбка. – Пряха, мне в самом деле жаль, что получилось так, как получилось, и в этом я перед тобой виноват. Если бы ты была, скажем так, более опытной женщиной, я отвел бы тебя не к Изе, а в свою каморку на постоялом дворе и с чистой совестью завершил бы начатое в более комфортных условиях. И ты, и я знали бы, что утром мы ничем не будем обязаны друг перед другом и со спокойной душой разошлись бы в разные стороны света, когда закончится зима. Но ты девица, и мне совершенно не хотелось бы стать для тебя тем первым, забывать которого ты будешь мучительно долго через слезы в подушку – но так по-настоящему и не сможешь забыть никогда.
Он протянул руку и легонько погладил меня по щеке. Такой снисходительный жест умудренного жизнью и опытом мужчины, к которому невесть зачем прибилась восторженная глупая девка, ничего не замечающая за красивым лицом и хорошими манерами. Я вздрогнула, но не отстранилась, только отвела взгляд.
В общем-то, я и раньше знала, что с Гейлом у меня ничего не получится. Не могло получиться – слишком мы разные, слишком непохожие, пусть даже оба бродяги и успели на своем коротком веку пройти немало дорог. Ведь самая большая разница у нас в том, что Гейл сам выбрал такой путь, а меня гонит из места в место ожившая тень с разноцветными глазами, осенняя буря, позволяющая лишь редкие передышки. Не говоря уже о том, что охотнику Валю очень и очень не понравится мужчина, рискнувший встать у него на пути, чтобы защитить меня. Грач в свое время поплатился за эту благородную, но глупую попытку. Если бы Гейл захотел ее повторить, то одним шрамом мог