паштет сделаю, – размечталась Ася. – Печень сварю, проверну через мясорубку и смешаю со сливочным маслом.
– Не испортится? – спросил Нюкжин.
– Не допустим! – сказал Андрей с набитым ртом.
Все засмеялись.
– Растительным маслом залить, не испортится. – сказала Ася.
Солнце клонилось к горизонту. Лучи косо скользили по галечнику, делали его рельефным, выпуклым. И то тут, то там галька поблескивала.
Галька поблескивала, привлекая внимание. Нюкжин поднялся.
– Поставите палатку? – спросил он. – Я пройдусь посмотрю кое-что.
– Конечно! – первым отозвался Андрей.
Сохранение мяса обветриванием
Герасим и Андрей уже установили радиомачту. Высокий шест, подобранный тут же на косе, закрепили тремя оттяжками в вертикальном положении и обложили камнями. Его макушку оттягивала антенна, вторым концом привязанная за дальний куст тальника. Определив место и направление отвода, они теперь ставили «генеральскую» палатку-четырехместку. В ней жили мужчины и размещались штаб отряда и рация.
Светлана набрасывала в альбом эскизы возникающего лагеря. Подошли Герасим и Андрей.
– Порядок! – сказал Герасим.
Он уселся на толстом бревне, как на завалинке, и сразу потянулся за чайником.
– Завтра отберем пробы на анализы, ящика два-три, – продолжил свою мысль Нюкжин.
– Лодки перегружены.
Герасим не вспомнил про перегруженные лодки, когда стрелял сохатого. Но он прав: они уже отобрали пять ящиков проб и образцов, теперь еще сердолики и образцы с пестрого обрыва. И мясо! Увести такой груз на трех лодках невозможно, хотя две из них отличные понтоны-«пятисотки».
– Придется ладить лабаз.
– Вертолет нужен, – подсказал Гегасим.
– Хорошо бы…
– Я думал, лабазы устанавливают только в лесу, – удивился Андрей.
– То охотничьи, вроде высоких полатей. – сказал Герасим.
– А здесь, типа колодезного сруба, – пояснил Нюкжин. – Его заваливают камнями, чтобы «дурная» вода не смыла. Поверх ящики. А к срубу – шест с флагом. В горы летают часто. На обратном пути могут завернуть на наш лабаз.
– Лучше бы они прилетели пока мы здесь, – снова подсказал Герасим.
– Лучше! Так ведь не прилетят.
– Может запросим? – Герасим взглянул на часы. – Еще нет восьми.
– Что ж, попробуем, – согласился Нюкжин.
«Генеральская» выглядела не обжито. Спальные мешки в чехлах, ящик с канцелярией, рюкзаки хотя и на своих местах, но не распакованы. А, главное, нет жилого человеческого тепла, которое сразу чувствуется, когда палатка простоит несколько дней. И сумеречно, не то, что на солнечной косе.
Пока Герасим подключал рацию и настраивался на нужную волну, Нюкжин набросал короткий текст. Сообщил, что на косе оставят лабаз с пробами. Запросил: возможен ли попутный рейс завтра?