того, где я нахожусь, никто тайны не делал, все все знали, что я вернусь завтра.
– Если кому-то и сказал, большой беды в этом нет. – Бентон, похоже, думает о том же. – Я просто пытаюсь выяснить, откуда посыльный узнал, что вертолет будет именно здесь, вот и все.
– Что же это за посыльный такой, на «бентли»? – интересуется Марино.
– Такой, что знал не только ваш маршрут, но и бортовой номер вертолета, – отвечает Бентон.
– Черт бы побрал этого Филдинга. Что он вообще думает? Облажался по полной. – Марино снимает свои старые, в проволочной оправе очки, но вытереть стекла ему нечем. Без них его лицо выглядит непривычно голым и незнакомым. – Я говорил кому-то, что ты, скорее всего, вернешься сегодня, а не завтра. Это к тому, что да, кое-кто знал. Из-за проблемы с тем парнем, у которого открылось кровотечение. – Он смотрит на меня и мрачно добавляет: – Но Филдинг точно знал все твои планы и бортовой номер вертолета, потому что и сам в нем бывал. Тебе просто не все еще известно.
– Об этом поговорим позже, – останавливает его Бентон.
– Он тебя подставляет, – продолжает Марино.
– Сейчас не время. – В голосе Бентона слышны предостерегающие нотки.
– Метит на твое место. Или, может, не хочет, чтобы ты его занимала. – Марино снова смотрит на меня, потом сует руки в карманы кожаной куртки и отступает от окна. – Добро пожаловать домой, док. – Снежинки залетают в окно, ложатся на лицо и шею и тают, холодя кожу. – Неплохо бы помнить, кому тут можно по-настоящему доверять. – Он еще раз смотрит на меня, и я поднимаю стекло.
Маячки мигают красным и белым на законцовках крыльев припаркованных самолетов. Мы медленно направляемся к только что открывшимся воротам. «Бентли» проезжает первым, остальные следуют за ним, и я замечаю, что на табличке с массачусетским номером нет слова «прокат», и это означает, что машина не принадлежит компании, предоставляющей в аренду лимузины. Ничего удивительного. «Бентли» не самый распространенный автомобиль, особенно здесь, где люди небогаты и консервативны. Даже те, которые летают на частных самолетах. «Бентли» и «роллс-ройсы» встречаются не часто, большинство предпочитают «тойоты» и «саабы». Мы проезжаем мимо офиса ФБO, одной из нескольких служб обеспечения полетов на гражданской стороне летного поля. Я кладу руку на мягкий замшевый карман, не касаясь выступающего края кремового конверта.
– Не хочешь рассказать, что случилось? – Похоже, посыльный все же отдал конверт.
– Никто не должен знать, что ты прилетела сюда или что ты можешь быть здесь. Никто не должен знать ничего ни о тебе лично, ни о твоем местонахождении. Точка. – Голос у Бентона жесткий, лицо суровое. – Очевидно, она позвонила в ЦСЭ, и Джек все рассказал. Она определенно звонила туда и раньше, а кроме Джека больше ведь некому?
Бентон не столько спрашивает, сколько констатирует, а я даже не представляю, о ком идет речь.
– Одного не пойму, почему Джек – или кто-то еще –