свою часть – первую почему-то гвардейскую запасную стрелковую бригаду. Гвардейская – это приятно. А вот то, что запасная, – убивало. Фронт был нам нужен!
Наши казармы располагались на окраине города. Бригада готовила маршевые роты, имела школу по подготовке младших командиров. Меня назначили взводным в батарею 20-миллиметровых минометов. У нас была трехмесячная программа подготовки сержантов-командиров минометных расчетов. Взводные сами составляли недельное расписание, утверждая его у командира батареи капитана Мельникова; сами буквально по всем предметам проводили занятия, и сами выпускали своих питомцев.
Хорошо, что со мной был Боря Щитов. Его определили в соседнее учебное подразделение, но жили мы в одной комнате общежития. Друг друга поддерживали, подбадривали. Поставили цель – сделать все, чтобы отправили на фронт. Как? Пренебрегать нынешними обязанностями? Наоборот, максимально стараться и одновременно «штурмовать» командира части своими рапортами.
С капитаном Мельниковым все сложилось нормально, и он, видя мое отношение к делу, всячески поддерживал стремление попасть на фронт. Прошла неделя, другая. Послали первые рапорты. Нет ответа. Стали писать раз в десять дней – регулярно. Что на это скажут начальники? Одновременно требовали, чтобы принял командир части. К нам присоединился Довбня. На третий месяц – вызвал заместитель командира части, сказал, дескать, командование лучше знает, кого куда направлять, тем более в военное время. Мы ему нагрубили (так сказать, «отметились» – ведь на войну просимся!). Нас выставили, но не наказали. Через неделю капитан Мельников сообщил: его вызывал командир части, интересовался, хорошо ли я несу службу, как он, Мельников, смотрит на мою отправку на фронт; все его ответы были положительными. Я искренне поблагодарил.
После трех месяцев учебы был небольшой экзамен. Мой взвод отчитался успешно. Подавляющее большинство «выпускников» имели высокие оценки: стреляли – не хуже офицеров, управление огнем, знание материальной части – на высоте. Этому способствовало не только мое старание, но высокая общеобразовательная подготовка взвода.
В начале октября прошел слух – большую группу офицеров отправляют на фронт; вместо них прибывают офицеры-фронтовики из госпиталей – после излечения. Я попросил Мельникова «разведать» насчет меня. Через пару дней он говорит: «Кажется, добились своего. Включили в проект приказа для отправки на фронт».
Верно, 12 октября 1942-го нас с Борисом Щитовым вызвали в штаб, дали обходные листы. А через день вручили предписания: явиться на пересыльный пункт. Узнали даже, куда направят: Сталинградский фронт! Вот радость-то…
В те дни все только и говорили о Сталинграде. «Я им покажу, как надо воевать!» – так думалось мне тогда. Наивно? Конечно. Логика у восемнадцатилетнего парня была упрощенной, но, с другой стороны, и убедительной: «Если каждый боец и командир Красной армии убьет по одному оккупанту, то немецко-фашистские войска просто перестанут существовать…