у нашего потока.
Так или иначе – спустя 15 минут мы переместились в аудиторию побольше – уже на 70 человек. Места стало чуть больше, но по-прежнему недостаточно. Но, видимо, на этом все возможности деканата закончились, поэтому проблему с нехваткой мест студенты решили сами – просто перестали ходить. К слову и сам преподаватель был незабываем – он боялся людей. Это выяснилось на первых же секундах пары, когда он задрал голову к потолку, и чуть ли не шепотом, попеременно со срывом на крик испуганной чайки представился аудитории. А потом, все с той же поднятой к потолку головой, развернулся к доске и начал преподавать. Все лекции были однотипны – мелкий неразборчивый почерк, который едва видно с 3 ряда из 7, полное непонимание аудитории, всё та же смена чайки на шепот и неизменно задранный подбородок, который не опускался ни на секунду – даже во время перемещений от одной части доски до другой. Экзамены проходили примерно так же, только на них мы становились рыбой, на которую с громким криком: «Ну-ка покажите, что у вас там!», – эта самая чайка резко пикировала, в надежде поймать телефон.
Семинаристом по этому же самому предмету оказалась прекрасная женщина, которая сама когда-то была студентов нашего факультета. Этой информации достаточно, чтобы понять, что знаний не будет. За тот семестр наша группа узнала многое: о ее детях, садоводстве, том, что в университете она никогда не учила свой предмет, а так же советах по диетологии и бесчисленных факты о разведении голубей. Так же во время семинаров у нас неоднократно возникали с ней споры о правильности написания формул – и неизменно ошибалась она. За её семинары мы могли получить 60 баллов. Мы радовались баллам от 8 до 15. Баллы можно было заработать за контрольную и ежедневные проверочные на 3 минуты, которые проходили так: она писала на доске рандомное уравнение из своей фантазии (которое часто не поддавалось решению, потому что числа не были подобраны так, чтобы легко делиться, а пользоваться калькулятором было нельзя ), а мы должны были решить его за 3 минуты, больше не давалось – чтобы мы не успели списать. Мы не успевали его даже переписать, но кажется ее голуби волновали её куда больше нас. На контрольной же она по всей видимости решила проверить не наши знания, а нашу выдержку – ведь как иначе объяснить тот факт, что все 1,5 часа контрольной она очень громко и еще более противно разговаривала с какой-то своей подружкой по телефону.
Через три дня от начала учебы почти все парни в группе осветлили волосы, это был один из множества случаев абсолютного копирования внешнего вида и поведения главаря. Благодаря этому свою группы я теперь мог определить без проблем: по белым хохолкам вместо волос, гоготу на весь коридор, стабильному мату через слово и музыке на весь университет. А вскоре и все остальные знали нашу группу, прославившуюся тем, что на любой паре всегда был слышен громкий мат, смех и разговоры, за что преподаватели неоднократно снижали баллы всему потоку.
На предмете по этике речи было задание, где каждый