на ту же тему. Решительно, в них не было ничего, что могло бы насторожить. Правда, одно из них я все-таки выделил за оригинальность:
“Агентство “Универсальные услуги” приглашает Деда Мороза, с опытом работы, крупного телосложения, рост 190”
Пожалуй, в этом что-то было. Дед Мороз в апреле. Необычно и настораживает. Хорошо, допустим, что это послание. Тогда где тут знак? Дед Мороз? Рост? Но я не имел ни желаемого опыта работы, ни требуемых габаритов. Агентство? Я что, должен звонить по указанному ниже телефону, вслушиваться в интонации и пытаться уловить сбивчивый смысл в обычных словах? Но разве станет общаться по телефону тот, кто посылает письма таким оригинальным способом? А, может, мне тут же ответят: “Здравствуйте! Вы не ошиблись: это сумасшедший дом! А мы вас давно ждем!”
Еще какое-то время я честно пытался свести концы с концами, пока, наконец, не сказал себе, что если перестать валять дурака и рассуждать по-научному, то все объясняется очень просто: газетка оказалась на площадке осенью прошлого года, перезимовала там, а весной попала в костер, откуда мне ее принес ветер. Стало быть, это, действительно, послание. Послание огня и ветра. Все остальное – рефлексия моего неуемного темперамента.
Нет. Хватит. Довольно интеллектуального мазохизма. Определенно я увлекся несвойственными мне фантазиями. И я решительно взял никчемный кусок газеты и зашвырнул его. Но не в мусорное ведро, а обратно в ящик стола.
Несколько дней я жил припеваючи, не думая о злополучном листке и наслаждаясь повседневными заботами. Какой прекрасной, оказывается, может быть жизнь человека, избавленного от общения с собственной глупостью! Какими изящными и точными движениями способно отвечать свободное тело на радостный полет независимой мысли! Как легко и просто могут рушиться преграды и строиться отношения! Короче говоря – ноу проблем!
Через неделю я, все-таки, уселся за стол и извлек газету. Приготовив насмешливую улыбку, чтобы поприветствовать поверженную напасть, я взглянул на нее и застыл: газета была чиста и невинна, как контрольная работа двоечника. Объявления исчезли, и это была плохая шутка.
3
Я не упал со стула только потому, что не поверил своим глазам. Отпрянув от газетки, я испуганно забормотал:
“Чегочегочего?”
Возникло желание протереть глаза. Подумал – вот сейчас протру их, как протирают запотевшие очки, и все пройдет. Но протирать не стал, а вскочил на ноги и отступил, продолжая глядеть на газету, пока не сообразил, что глаза ни при чем. Стал озираться по сторонам, как делают, когда хотят позвать на помощь. Родные стены скорбно смотрели на меня, как на близкого родственника, которого увозят из операционной прямо в морг. Захотелось вдруг все бросить и убежать. Но не бросил и не убежал, а остался стоять на негнущихся ногах с опустевшей головой и полным отсутствием деятельных усилий.
Через какое-то время первый страх отступил, сморщенное самообладание вернуло меня назад и усадило за стол. Я сидел и глядел на обожженный силуэт, пока остатки скепсиса