трудную минуту читай Диккенса. Диккенс – великий утешитель. Он расскажет тебе обстоятельно умилительную повесть о Добрых и Злых, о Вознаграждённой Добродетели и Наказанном Пороке. Если не сентиментален, а трезв, как гвоздь в сапоге, – смейся: его романы достаточно жизненны. Повторяю: Диккенс – великий утешитель. В трудную минуту читай Диккенса: он научит тебя английскому юмору.
Помнишь, я говорил тебе о проекте? Так вот: он закончен. Расчёт в своём полном виде смело уподоблю тяжёлому зданию, которое заселили скворцы. Забавно. Морали пока не извлёк, извлеку на досуге.
Однажды тбилисские студенты пригласили нас к себе на вечеринку. Трудный народ. Нудная вечеринка. Пили за присутствующих:
здоровье хозяина и его половины,
здоровье супругов,
здоровье мужей без жён и жён без мужей,
здоровье неженатых, которым надлежит жениться, и незамужних, которым полагается выйти замуж.
Каждый тост сопровождался обильным словоизлиянием.
Каждое словоизлияние содержало угрозу, потому что не были в должной мере почтены родители.
Каждая угроза могла перейти в драку. Традиционная схема вечеринки связывала нас. Оставалось лишь дипломатически улыбаться. Никакая живая струя не могла перебить бессмысленного упорства в проведении этой схемы.
Особенно упорны мужчины. Женщины – меньше.
Потому, вероятно, что традиция даёт первым преимущество за счёт вторых. Как бы то ни было, тбилисские студентки стоят на голову выше своих товарищей. Ура! тбилисским студенткам. Но жаль, у них совершенно отсутствует чувство юмора.
Весна пришла. Извлекла соловьёв кучу. Какая чепуха!!!
«Последняя ночь» Райзмана о том, как семья Леонтьевых истребила семью Захаркиных и семья Захаркиных истребила семью Леонтьевых. Бездна лирики, как в «Лётчиках». Помнишь «Лётчиков»? Это тогда я решил, что ты женишься.
7 письмо от 6 мая 1937 года
Первомай – я, Елена и Рива – провели скромно. Рожков – в отъезде, а других добрых знакомых у нас нет. Одновременно справляли моё двадцатичетырёхлетие, давно пройденный этап.
Жил пёс. Потом одряхлел. Пришёл моралист и сказал: «Вот пёс. Он жил. Затем одряхлел. Какова мораль? Не будь псом». Я люблю моралистов: их глупость на грани остроумия.
Имеется пан и панское поместье. Что нужно сделать с паном и панским поместьем? Пана нужно убить, а поместье сжечь. Режиссёр Тасин в ленте «Назар Стодоля» аккуратно убил своёго пана и сжёг его поместье. Одновременно он загубил миллион драгоценных советских рублей, ибо лента получилась нехудожественной. Мораль: не жги пана, если не знаешь, зачем нужно его жечь.
И я сжёг своего пана. Вернее, панну. Недавно. Она называлась верой. Мир праху твоему, дорогая верочка!
«Гобсек» по Бальзаку или Бальзак по Эггерту с участием народного артиста Союза Леонидова. Беспринципное позёрство Эггерта погубило Бальзака, но картина была спасена Леонидовым.
Донкихотствующий «Депутат Балтики»