поклон.
Погружаясь в пещеру метрополитена, всё ещё улыбаюсь.
В вагоне нахожу себе место. Там, где частенько спят бездомные. Там, где обычно плачут забытые пакеты, зонтики и люди.
Устраиваюсь, напевая под нос знакомый мотив.
Настроение, подскочившее вверх по шкале, потихоньку опускается ниже и ниже, до минимального показателя, до состояния обречённости, отлучённости, никому-не-нужности.
Закрываю дёргающиеся глаза.
Сосредотачиваюсь на мыслях о том, что сосредоточение на мыслях – дело опасное, дело затягивающее.
Время в пути, до точки «А» – 37 минут.
Дом-точка-А хорошо.
В моей однушке. Съёмной.
В старой пятиэтажке. Чуть протекающей.
Не в пешей доступности от метро. С одной разбитой дорогой через промзону и мусорную свалку. С отрезком пути, на котором, ежедневно, как стемнеет, разит жжёным и гниющим. С соседом-пустырём, чей рассвет рождается в лёгкой дымке, так похожей на туман, но совершенно не похожей по сути своей на туман. С видом на живописное, не замерзающее даже зимой озеро, способное вырастить у безрассудных пловцов дополнительные пальцы на ногах и руках.
Хорошо дома.
Дома сериал. В сериале – двадцатый век и банды. Скачки. Сигареты. Кепки. Острые скулы. Пиф-паф. Нет человека – нет проблем.
Сериал интересен ровно настолько, насколько неинтересна моя жизнь.
Ощущая себя в обособленном подразделении рая, сидя по-турецки, я жую пельмени со сметаной. Пиф-паф! Одна пельмешка – двенадцать граммов радости. Точно в цель!
Вкууусно.
Уююютно.
Свет приглушён.
Классное место, да?
Классное.
Не то что на работе.
На работе нельзя пахнуть пельмешками.
Моветон.
На работе надлежит пахнуть духами, напоминающими освежитель воздуха. Японская лилия. Майский ландыш. Морская свежесть. Отгонять своим запахом недоброжелателей – как скунсы и бабы из бухгалтерии. Боевые стрелки малевать. Багровой помадой намекать на литры выпитой крови.
Какие такие пельмени?
Неожиданно и бесцеремонно – рай застилают тучи.
С треском гаснет лампа накаливания.
Телефон оживает входящим звонком, неизвестным номером.
Кому и что нужно в такое время? Кому и что нужно в любое время?
Сбрасываю.
Спасаюсь.
Укрываюсь.
Отказываюсь ощущать себя голой, уязвимой, обязанной отвечать, реагировать, поддерживать разговор типичными «угу», «ну да», «ничего себе». Предпочитаю возвести баррикаду из двуязычной раскладки и пулять оттуда сообщениями; быть ветераном поколения мессенджеров, заплутавшим во всемирной сети; держать над головою фосфоресцирующий плакат, гиф-знамя:
не тревожьте нас. не трогайте.
просто разрешите свернуться эмбрионами в своих скорлупках.
просто разрешите в своих скорлупках выть от одиночества, добровольно принятого и ненавистного.
Оповещение о пропущенном вызове – как неразорвавшийся снаряд.
Чёрным