увидел его, посиневшего от холода, посоветовал:
– Ну-ка, спляши! Сразу согреешься…
Петя прошелся вприсядку и вскочил в полный рост. А мама несла большой чайник. Ударил Петя макушкой в дно чайника, кипяток выплеснулся на плечо и спину. Надо было бы сразу сорвать рубашку. Да растерялась Петина мама, уронила чайник, прикрыла сына фартуком и к себе прижала… Когда сняли рубашку, плечо и спина были в белых волдырях.
И в нашем доме, и в Петином ночь прошла в тревоге. До́ктора в Ястребках не было. В окрестных деревнях тоже не было. За доктором нужно было ехать в город, а до города двадцать верст.
Как нарочно, с полуночи подул ветер. Ветер дул сильнее, и разгулялась вьюга. Мой отец все равно решил ехать утром в город. Боялись только, что доктор откажется, не поедет в Ястребки – в такую погоду можно потерять дорогу и замерзнуть в поле.
– Ты, Василий Харитонович, скажи доктору, что двое помирают, – говорила Петина мама моему отцу. – К двоим-то не то что к одному…
Еще как только выпал снег, вдоль дороги крестьяне понатыкали вешек – еловых веток. По этим вешкам можно ехать и в метель. Но уже в сумерках вешек не видно, и все тревожились, успеет ли мой отец вернуться из города засветло.
Стало темнеть. Вьюга не слабела. Шумела по соломенным крышам, гудела и выла в печных трубах. Маленькие оконца в избах залепило снегом, как белой кашей. Было в такую погоду лишь одно средство помочь запоздавшему путнику – звонить в колокол на церкви. Звонил тот, чья очередь. Но в этот раз пошел Петин отец.
– Всю ночь буду звонить, а к деревне Харитоныча выведу! – пообещал он моей маме.
Сознание вернулось ко мне вечером. Ослабший, я лежал в постели среди подушек, слушал голоса вьюги. Пересиливая их, со звоном гудел колокол. Бом-м! Бом-м! Бом-м!.. Где-то далеко, а может близко, шла на этот гулкий звон лошадь, везла в санях к дому отца и доктора.
У доктора была фамилия Жмур. Он ужинал у нас. Я вглядывался в его доброе лицо, старался разглядеть, как он жмурится. «Жмур должен жмуриться», – думал я, по-своему, по-русски объясняя его латышскую фамилию.
– Как же вы отважились поехать? – говорила мама доктору. – В поле настоящее светопреставление…
– Что делать? – отвечал доктор. – Жалко ребятишек. Хотя не мешало бы выпороть обоих. – Доктор посмотрел на меня и добавил: – Конечно, когда поправятся…
Мы с Петей болели долго. Но в конце концов воспаление легких у меня прошло, у товарища зажили спина и плечо. Да, наделали мы дел! А ведь все было бы хорошо, будь мы поосмотрительнее.
Щеглы для флота
Саша Клоков до военной службы был механизатором. Он умел управлять любой колхозной машиной. Весной на тракторе пахал поле. Летом убирал комбайном пшеницу. Осенью картофелекопалкой выкапывал картошку. Зимой бульдозером расчищал дороги от снега. В деревне все думали, что в армии Саша будет танкистом.
– Ему только научиться из пушки стрелять, – говорили о Саше, – а машины он знает.
Но Сашу взяли на флот: там тоже нужны люди, которые