сказал Шёгрен. – Так всегда с хорошими книгами, которые экранизируют, люди фильм посмотрят и за книгу уже не возьмутся. А вообще-то, картина отличная, только название дурацкое – «Бурные ночи в Берлине», надо же!
– М-да. – Рённ мог поклясться, что, когда он смотрел эту картину, она называлась «Я – камера». – М-да, название неудачное.
Смеркалось, Стен Шёгрен встал и включил торшер, который стоял за креслом Рённа.
– Ну что ж, продолжим, – сказал Рённ, когда он снова сел. – Вы собирались описать людей в машине.
– Ага, впрочем, сидел в машине только один.
– А второй?
– Второй стоял на тротуаре и ждал, придерживал заднюю дверцу. Рослый, повыше меня, верзила. Не то чтобы толстый, а крепкий такой, сильный на вид. Моего возраста, примерно лет тридцати – тридцати пяти, кучерявый, как артист этот, Харпо Маркс[14], только потемнее. Брюки черные, в обтяжку, расклешенные, и рубашка тоже черная, блестящая такая, на груди расстегнутая, и, по-моему, цепочка на шее, с какой-то серебряной штучкой. Рожа довольно загорелая или просто красная. Когда эта девица подбежала – если это была девица, конечно, – он распахнул дверцу, чтобы она могла вскочить, захлопнул дверцу, сам сел впереди, и машина рванула со страшной скоростью.
– В какую сторону? – спросил Рённ.
– Они развернулись посреди улицы и понеслись к Марияторьет.
– Так. Ясно… А второй? Второй мужчина?
– Он же сидел за рулем, так что его я не рассмотрел как следует. Но он показался мне моложе, лет двадцати с небольшим. И худой такой, бледный. Белая тенниска, руки тощие-тощие. Волосы черные, довольно длинные и грязные, я бы сказал. Сальные космы. И тоже в темных очках. Еще я припоминаю на левой руке у него широкий черный ремешок – часы, значит.
Шёгрен откинулся назад, держа в руке стакан.
– Как будто все рассказал, все, что помню, – закончил он. – А может, забыл что-нибудь?
– Чего не знаю, того не знаю, – сказал Рённ. – Если еще что-нибудь вспомните, свяжитесь с нами. Вы никуда не уезжаете?
– К сожалению. Вообще-то, у меня сейчас отпуск, да денег – ни гроша, куда тут поедешь. Буду дома болтаться.
Рённ допил пиво и встал.
– Вот и хорошо. Возможно, нам опять понадобится ваша помощь.
Шёгрен тоже встал, и они спустились на первый этаж.
– Это что же, снова рассказывать? – спросил он. – Записали бы лучше на магнитофон, и делу конец.
Он отворил наружную дверь, и Рённ вышел на крыльцо.
– Да нет, скорее вы можете нам понадобиться, чтобы опознать этих молодчиков, когда мы их схватим. Или же мы пригласим вас посмотреть кое-какие фотографии. – Они обменялись рукопожатием, и Рённ добавил: – В общем, там будет видно. Может, и не придется вас больше беспокоить. Спасибо за пиво.
– Ну что вы. Если надо еще помочь, я – пожалуйста.
Пока Рённ шел к машине, Стен Шёгрен стоял на крыльце и приветливо махал ему рукой.
9
Если не считать четвероногих ищеек, то профессиональные борцы с преступностью, за редким исключением, такие же люди,