полученном от Рённа, помимо адреса в «Сибири», была записана фамилия.
«Квартиросдатчик: Рея Нильсен».
Кстати, вот и нужный ему дом. Взглянув на доску с перечнем жильцов, он убедился, что хозяйка дома сама проживает тут же. Необычно… Что ж, может, хоть здесь повезет?
Мартин Бек поднялся на третий этаж и позвонил.
21
Серый фургон, никаких особых примет, если не считать номерных знаков… Люди, работающие на этом фургоне, были одеты в комбинезоны примерно такого же цвета, как машина, и ничто в их внешности не выдавало их занятия. То ли слесари-ремонтники, то ли работники одной из муниципальных служб. В данном случае справедливо было второе.
Скоро шесть вечера, и, если в ближайшие четверть часа не случится ничего чрезвычайного, они после конца рабочего дня отправятся по домам – часок посвятят детишкам, после чего предадутся созерцанию вполне серьезной, несмотря на свою внешнюю безобидность, телевизионной программы.
Мартин Бек не застал хозяйку дома на Тулегатан, зато тут ему больше повезло. Два труженика в серых комбинезонах сидели подле своего «фольксвагена» и тянули пиво, не обращая внимания на едкий запах дезинфекции и на еще один аромат, которого никакая химия на свете не может истребить.
Задние дверцы машины были, естественно, открыты, поскольку кузов старались проветривать при каждом удобном случае.
В этом прекрасном городе двое в комбинезонах исполняли специфическую и весьма важную функцию. Их повседневная работа заключалась в том, чтобы переправлять самоубийц и иных малопочтенных покойников из домашней обстановки в другую, более подходящую.
Кое-кто – например, пожарные, полицейские, некоторые репортеры и другие посвященные лица – тотчас узнавал эту серую машину на улице и понимал, что знаменует ее появление. Но для подавляющего большинства это был обыкновенный, заурядный фургон. Что и требовалось – зачем сеять уныние и страх среди людей, которые и без того достаточно запуганы и подавлены.
Подобно многим другим, кому приходится исполнять не самые приятные обязанности, водитель фургона и его напарник относились к своей работе с философским спокойствием и нисколько не драматизировали свою роль в механизме так называемого процветающего общества. О делах службы толковали преимущественно между собой, ибо давно убедились, что большинство слушателей воспринимают эту тему весьма и весьма негативно, особенно когда соберутся веселые собутыльники или подруги жизни пригласят одна другую на чашку кофе.
С сотрудниками полиции они общались каждый день, однако все больше с рядовыми. Так что внимание комиссара полиции, который к тому же удосужился сам прийти, было для них даже отчасти лестным.
Тот, который был побойчее, вытер губы рукой и сказал:
– Ну как же, помню. Бергсгатан – точно?
– Совершенно верно.
– Вот только фамилия мне ничего не говорит. Как вы сказали – Скат?
– Свэрд.
– Мимо. Нам ведь фамилии ни к чему.
– Понятно.
– К