от волнения щеки нельзя было назвать некрасивыми, но было в них что-то мужское, а светлые завитушки смахивали на бакенбарды, усиливая сходство с мужчиной. Яблочно-красные губы, белые ровные и крепкие зубы, всё как у отца. Подбородок делал рот выразительным, ровная ложбинка посередине и…
УСЫ? С первого взгляда незаметные, но все же при ближайшем рассмотрении можно их увидеть. Похожие на пушок гусеницы, на пух кошачьих лапок, черные как смоль УСЫ. Почему никто не говорил ей об этом??? (ПОТОМУ ЧТО ВОКРУГ ОДНИ СЛАБОВИДЯЩИЕ СТАРИКИ ДА ПРОСТИТ ЕЕ ГОСПОДЬ). Может в этом все дело?
Может Алоиса подвело зрение? Может он разочаруется в ней, как только увидит ее ближе? Ребекка Крист с пышными Schnurrhaare!!! В сердце закололо, слезы вновь подступили к ее голубым глазам. Времени было в обрез, скоро ей нужно бежать по приходским делам.
Посетить стариков на соседней улице, отнести несколько посылок знакомым, которые сказались больными и многое, многое другое требовало ее внимания. Времени совсем не было, а из косметических приемов юной девушке были знакомы нижеследующие:
– расчесывание (утреннее)
– расчесывание (вечернее)
– умывание холодной водой (утром и вечером)
– собирание волос на манер конского хвоста.
Ребекка начала терять всякий энтузиазм и настрой, смутные образы неудачи, что ждет ее при встрече с Алоисом бередили душу. Как полагается любой юной барышне, сомнения захлестнули бедную Ребекку с головой. До тех пор пока в ее мыслях огнем не сверкнула блестящая идея. Огнем. Ребекка улыбнулась и побежала на кухню.
– Спасибо, спасибо, дорогая Ребекка, без тебя так сложно, знаешь ли. Ты настоящий ангел, девочка, – лепетала фрау Эстер, принимая из рук Ребекки корзину с цветами.
– Не стоит благодарностей. Доброго вечера вам, а мне пора идти. – откланялась Ребекка.
– Что и даже на чай не останешься?
– Не могу, милейшая фрау Эстер. Меня ждет отец.
– А-а-а…
– Да, всего доброго. – улыбнулась Ребекка и собралась уходить.
– Постой…
Ребекка в нетерпении скрипнула зубами и тут же поругала себя в мыслях за (гнев) спешку.
– Да, grand-mere? – она развернулась.
– А что у тебя на губах? Мне видно, что они грязные-с прищуром спросила бабушка.
– Простите…?
– Губы, что у тебя на губах, милая? Они в чем-то черном. Ты, наверное, неаккуратно покушала, прости меня за грубость…
Колокол Рыночной Церкви стал отбивать третий час после полудня.
Тум-м-м
– Ребекка? Куда ты смотришь, дорогая?
Тум-м-м
– Шоколад. Я должно быть ела шоколад. – сообразила она наконец и стерла копоть со своих губ.
Тумм-м-м.
Алоис в лучшем своем виде стоял за углом церкви с видом, ничего не обозначающим, он словно остановился и уставился в пространство, разглядывая то ли гигантские облака на горизонте,