мужикам охмурять неевреев, всяких разных гоев, в нужных, корыстных целях. У-у-умные, потому что. Носители мудрости еврейского народа. Поэтому и пишут в графе «родители» – по матери еврейка. Если бы не советская власть, у меня бы так же было написано. У них, наверное, в глубо-о-кой древности был матриархат. Культ женщины. Наверное, поэтому и мне в голову ума заложено нехило. Я знаю. Только нельзя его особенно много показывать народу. Злить. Народ, он шибко завидущий! Народ, о-ох как не любит умных. Особенно баб. Так бы и сгнобил к чертовой матери! Потому что умные, они себя всегда проявят, в конце концов…
– Вот и я еще всем покажу… Да? Ребята! Я знаю! Я стану очень известна и даже знаменита… На каком-то подкорковом уровне знаю, что обо мне еще заговорят и не только вслух! И не только наглоговорящие граждане, но и в ящике, и на большом экране… А что? Вон Луи де Фюнес во сколько лет стал знаменит? Аж за пятьдесят, по-моему… А я чем страшнее? А? Но вот с фигурой у нас что-то не очень… Господи! Фигуру мог бы хоть чуть-чуть получше подогнать, а то попробуй тут надень вот на это что-то красивое и путное! Фиг придумаешь! – уже громко возмутилась Алла, подняв голову к своим детям.
Она подошла к шкафу, распахнула его и стала перебирать вешалки, прикладывая к себе перед зеркалом. Все что она видела, ей не нравилось. Какая-то сплошная фигня-мигня получалась!
Тусовка, тусовка… А в чем мне на эту тусовку тащиться? Она убрала все в шкаф и уселась обратно на диван. Лучше в мечтах на диване сидеть, честное слово, чем себе настроение портить тряпками. Надо Вальке позвонить и что-нибудь перехватить на вечер.
Алла набрала номер и на прозвучавшее из трубки:
– Алло. Слушаю.
Затарахтела очень быстро, стараясь не дать возможности Вальке вставить слово. Она знала, что если Валя ее перебьет, то придется час или два слушать накопленные за целый месяц вздохи и охи про потерянные годы и впустую проходящую жизнь…
– Валя! Привет! Только ты способна меня понять и спасти. Мне сегодня на презентацию вечером, а у меня в гардеробе страшный ужас поселился и не выезжает. Что делать, не знаю. Надо что-то яркое и броское, чтобы как светофор притягивало мужской взгляд, а в шкафу только шедевры совковой промышленности для бабушек. Валя! Ты у нас дама выездная еще по совковому периоду, а теперь вообще не вылезаешь из-за забора, в своих «славнефтевских» командировках! Выручай. Я готова к тебе выехать немедленно.
На той стороне трубки повздыхали, повздыхали, и трубка выдала:
– Ну ладно. Что с тобой сделаешь? Приезжай, но только прямо сейчас, я через два часа ухожу к массажисту.
– Спасибо! Лечу!
Подружки
Шкаф открыл свои внутренности и оглоушил Аллу накопившимися за время последнего просмотра возможностями. Она не совала нос в Валин гардероб уже полгода. Чего только в нем не появилось! Имея столько тряпья, такую внешность и фигурку, как у Вали, было просто удивительно жить одной. Она была от рождения хороша