вперед на весь ресторан: «ХА!» Любимый жест американских «рэмбо»…
Долгий поцелуй закончился. Они сели на свои места. Алла быстро и цепко провела глазами по всему столу, хотела сразу ухватить взглядом реакцию гостей. Гости реагировали по-разному, но все с завистью. Все! И ее подруги, которые назывались так, но на самом деле ими не были, и его друзья, которые были не только не друзьями ей, но самыми настоящими врагами. Вот уж кто никак не хотел понять и принять их брак, так это его друзья. На их лицах была написана и досада, и жгучая ненависть к этой старой, чуждой их кругу общения бабе. Она это понимала и чувствовала. Она не обижалась на его друзей, оправдывая их сама перед собой.
Заиграла музыка, и гости дружно отреагировали, зашевелились, зашептались. Это был вальс. Всем было понятно, что должен быть «вальс молодоженов». Слово взвеселило публику, стол ехидно и потихоньку подхихикивал. Она сделала вид, что не понимает «юморной» обстановки, подхватила шлейф длинного, бледно-розового платья и подала руку в длинной, выше локтя, розовой перчатке, молодому мужу. Они вышли в самый круг ресторана на всеобщее обозрение. Она положила правую руку чуть выше его локтя, как бы держась за него. Для нее это было удобно и невысоко, отчего появился простор, позволявший ей прогибать талию на поворотах и скользить в вальсе, держа шлейф перекинутым на левой, вытянутой руке. Они закружились в медленном танце. Он танцевал хорошо, скользил, именно скользил плавно по паркету и вел ее очень уверенно. Она представила их со стороны, и ей казалось, что па вальса должны были получаться элегантными и красивыми…
Они танцевали только вдвоем в самом центре танцевального круга, медленно вальсируя и глядя в глаза друг другу. Она старалась танцевать на цыпочках, как в вальсе-бостоне, чтобы быть выше и стройнее. Он улыбался ей милой и очень доброй полуулыбкой, которая чуть морщила его нос, прямо около ноздрей, чуть сверху прокладывая две смешные складочки, милые морщинки и выявляя на щеках две маленькие ямочки. Эта улыбка, от которой и глаза его тоже начинали сверкать лучезарными искорками, всегда вызывала у всех ответную улыбку. Его аккуратный, прямой носик превращался с этой улыбкой в носик маленького мальчика, который принес гостю игрушку, ковыляя по ковру, как того просила мама, и теперь улыбался от восхищения, исходящего от гостя ему, правильно исполнившему мамину просьбу. Морщинки были такими чуть заметными, такими милыми и наивными, что всегда умиляли ее и заставляли в ответ распахиваться всей душой навстречу его доброте и теплу. А ямочки дополняли красоту лица еще и молодостью. В эту необыкновенную улыбку она и влюбилась сразу же, как только увидела в филармонии, на чердаке, где у него была импровизированная мастерская, а заодно и дом.
– Ты довольна? – тихо спросил он. – Я сделал все так, как ты хотела. Хотя мне лично все эти гости до фени. И ресторан тоже.
– Очень довольна! Назло всем!
– Смешная ты, Алла, честное слово. Плюнули бы на все эти показушные дела, посидели бы дома