и определяет его суть и смысл далеко не внешняя, а как раз-таки внутренняя вселенная, где, собственно, и существуют такие сокровища, как любовь, вера, добро, радость, счастье, причём в таком состоянии, о котором Христос, называя эти сокровища подлинными, говорил, что ни моль, ни ржа их не истребляют, и воры не подкапывают и не крадут. Оказывается, всякий рожденный может стать и быть богатым, достаточно обратиться к себе самому и попробовать начать приумножать то, что называется добродетелями. Трудность, и немалая, заключается в том, что внешнее и внутреннее в человеке весьма антагонистичны, и при накапливании внутреннего непременно начнет проседать внешнее – по-другому не бывает. Либо ты мудрый, здоровый душой, но бедный, либо ты богатый, но зажатый, уставший и вечно недовольный. Здесь я говорю о некоем абсолютном соотношении. Безусловно, в жизни все усреднено, только вот кто из нас знает ту меру, после превышения которой внешнее богатство станет властвовать над человеком, губя его душу, о чем весьма красноречиво предупреждает нас Христос, вопрошая: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» А ведь действительно, пользы нет никакой, но внешнее для нас с вами понятнее и естественнее. Оно осязаемо, оно привычно, а то, что душа наша там, где наше внимание, а точнее, сердце, – понятно не каждому, и потому это многих напрягает, да и не ощущается ими так реально, как, скажем, хороший автомобиль, в который сел и поехал. Тем не менее, обладая многим, современный человек то и дело остается недовольным.
Как-то раз я во время лекции поинтересовался у своих слушателей, в чем предел их желаний и чаяний. Так вот, большинство из них сразу перевели разговор на деньги, а значит – на внешнее. Суммы назывались огромные, а я слушал и сожалел, думая о том, как же далеко эти люди поставили себя от счастья, от любви, от радости, задав своей душе непомерные внешние нормы. Выслушав каждого и успокоив аудиторию, я поинтересовался, а хочет ли кто-то из них любить, именно любить, а не быть любимым. Удивлению моему не было предела, когда большинство из них заявило, даже не вдаваясь в тонкости этого величайшего среди всего великого состояния, что все они любят, А когда я поинтересовался, что в их понимании есть любовь, то ответить на данный вопрос никто так и не смог. Впрочем, это вполне объяснимо, ибо любовь действительно неизглаголанна, но одна ясность все-таки неизменно в ней присутствует: любовь всегда жертвенна. Любящий способен на жертву, причем на такую, которая не определяется ходом его логики и ума. Любящий отдает богатство, кровь и саму жизнь ради любимого. Слава Богу, что такие люди есть.
На всю, но оставшуюся жизнь
Дело в том, что обычно после сорока лет душевная природа человека начинает меняться, и он все больше и больше углубляется, если так можно сказать, в себя. Уходит большая часть прежних связей и отношений, становятся эпизодическими проявления дружбы со старыми