эффект. Никто уже не шутил по поводу лёгкой прогулки. Тем более что Концов ясно дал понять попутчикам, что в случае малейшего нарушения дисциплины виновный будет наказан – и без лишних проволочек. Объяснять, что это значит, не требовалось. Зная – и не понаслышке – о крутом нраве полковника и о его склонности к суду скорому и часто неправедному, «боевики» не сомневались в том, что существует реальная перспектива утраты не только вознаграждения, но и собственной головы.
Относительно вознаграждения Концов попутчиков не обманывал. Перед отправкой, зная ответ наверняка, он лишь проформы ради поинтересовался у Барона насчёт «подъёмных». Прежде чем дать ответ – разумеется, отрицательный – Барон долго мялся, и отводил в сторону глаза. Нет, он не произносил высокопарных слов о долге, но и денег тоже не дал. И не от жадности: ну, не было в кассе денег. В ответ на извинительную мимику и такое же бормотание шефа Павел Андреич заверил Его высокопревосходительство, что сам изыщет возможности стимулировать «творческую активность» спутников. Лицо Барона сразу же посветлело, и он долго, с чувством благодарил полковника за понимание и самопожертвование. Именно это и требовалось Концову: лишний раз блеснуть в образе патриота – на будущее, да и на настоящее.
Павел Андреич не обманывал Барона несбыточными обещаниями. Слова его были не обещаниями, а гарантийным письмом в устной форме. Этаким вариантом джентльменского соглашения, если подходить к нему с позиций международного права. И поступок его полностью соответствовал похвалам Его Высокопревосходительства в части «понимания и самопожертвования». Он действительно решил пожертвовать ничтожными для себя, но невероятно большими для спутников, крохами своего баснословного состояния на «доброе дело». «Доброе», естественно – для шефа в ОГПУ. Павел Андреич почему-то был уверен в том, что сокровища находятся именно там, куда их «поместил» информационный бюллетень: в стальных комнатах-сейфах, спрятанных за книжными стеллажами.
Когда он назвал спутникам размер вознаграждения в случае успешного возвращения домой – то есть, в Париж – в комнате долго стояла тишина. «Боевики» решили, что они ослышались: названной полковником суммы не могло быть в природе. Как минимум – для них. Но Концов не шутил. И спутники как-то сразу поняли, что абсолютное послушание в походе – их единственная возможность вернуться к обеспеченной жизни – хотя бы на некоторое время.
Накануне отбытия Концов навестил Старских. Наташа, как раз, накрывала стол к чаю.
– О, Павел Андреич! – радостным восклицанием приветствовала она редкого гостя. Полковник действительно не баловал визитами чету Старских, как по причине отсутствия экстраординарных сведений, так и по причине исключительной занятости на службе. – Вы – вовремя! Садитесь с нами пить чай! Отговорки не принимаются: знайте, что мы Вас так просто не отпустим!
Спустя минуту к восторженным приветствиям Наташи присоединились