и когда была произведена оплата ремонтных работ Вашей машины в автосервисе? Это была платежка или наличные деньги?», – принялась уточнять судья.
Вербицкий: «Сначала я отогнал машину в сервис, они определили, сколько это будет стоить. Калькуляцию я отвез в РАО «ЕЭС».
Судья: «Почему Вы повезли калькуляцию в РАО «ЕЭС»?»
Вербицкий: «Раз они мне предлагают, мне что, отказаться?»
Судья: «А кто предложил и когда?»
Вербицкий: «Ну, я сейчас не помню, прошло пять лет».
Судья: «А какое отношение РАО «ЕЭС» к этому имело, не знаете?»
Вербицкий: «Ну, раз говорят, Чубайс там ехал, на тот момент он ведь был Председателем…».
Судья не дает ему договорить: «А почему Вы в суде не упоминаете Чубайса вообще и делаете вид, что вообще Вам не известно, кто ехал?»
Вербицкий: «Вам одно говоришь, а Вы другое совсем… Пять лет одно и то же!»
Но вопрос – с какой стати РАО «ЕЭС» вдруг проявило абсолютно не свойственную ему заботу о стороннем для него человеке, что очень похоже как на подкуп свидетеля, так и на стремление заткнуть свидетелю рот, – вопрос этот так и остался судом не выясненным.
Свидетели-фантомы и лесовозы-призраки
(Заседание одиннадцатое)
Есть в юриспруденции такое понятие как вещественное доказательство по делу, – вещдок. Все материальные свидетельства, доказывающие, что преступление совершено и обвиняемые лица к нему причастны, следствие накапливает в особых хранилищах, чтобы предъявить потом на суде. В деле о покушении на Чубайса таковые тоже имеются. Прокурор предложил присяжным заседателям обозреть вещдоки, и процесс обозрения с величайшим интересом наблюдали все присутствующие на суде.
Обозрение началось с конфуза. Адвокат Чубайса Шугаев в «возражении на действия председательствующего судьи» возмутился, что Пантелеева позволила стороне защиты обратить внимание присяжных на характер повреждений чубайсовского БМВ в то время, когда они рассматривали фотографию пострадавшей бронированной машины.
«Только при осмотре вещественных доказательств, – назидательно поучал судью Шугаев, – лица имеют право обращать внимание присяжных на существенные для дела обстоятельства».
«Сторона обвинения будет предъявлять автомобиль БМВ в качестве вещественного доказательства?» – уточнила судья у прокурора и сама не ожидала, что попала в чрезвычайно болезненное место обвинения.
«На д-данной с-стадии н-нет», – поперхнулся прокурор, кляня про себя Шугаева, который подозрительно притих. Было от чего запаниковать обвинению. Не от хорошей жизни принародно врал судье господин прокурор Каверин. Потому как главный вещдок происшествия на Митькинском шоссе – чубайсовский БМВ с простроченными стежками пуль на капоте, способный правдиво рассказать, что за фугас взорвали на его пути, каков был заряд по составу и мощи, как далеко заряд залегал от машины, и сколько потом было стрелявших по нему, из чего и чем стреляли, – так вот этот вещдок вскорости после случившегося на Митькинском шоссе был спешно продан. Почему следствие поторопилось избавиться от