неделю он явился, и я его не узнала – так он помолодел. Он привез мне шарфик в подарок и сказал: «СПАСИБО, ДОЧКА, ЧТО ПОМОГЛА МНЕ УВИДЕТЬ МАРУСЮ. Я ЗАНОВО РОДИЛСЯ! ОКАЗЫВАЕТСЯ, Я ВСЕ ЭТИ ГОДЫ НЕ ЖИЛ, А СУЩЕСТВОВАЛ. Я дремал все эти 50 лет и только неделю, как проснулся от долгого сна. Я решил – поеду к Марусе жить. Я должен быть рядом с нею. Мне ничего не нужно – ни эта квартира, ни эти ковры, да и денег не возьму, что копил всю жизнь! Я это оставляю Мадине. В молодости я совершил страшную ошибку, но ошибку не поздно еще исправить. Я оказался однолюб. Любил Марусю и буду любить до конца жизни только ее. Дети мои уже взрослые – должны меня понять. Если надо, я им помогу…» Он сказал: «Прости меня, Мадина. Я ничего не могу с собой поделать. Теперь тебе со мной еще труднее будет жить!»
Собрал он свой маленький чемоданчик и уехал. Я плакала, не могла удержаться, а у тети Мадины было спокойное лицо. Она перенесла это легко, будто ей было все равно, где он будет жить, здесь или еще где-то. А через несколько недель я получила письмо от деда. Большой привет слал и приглашал в гости.
Вот такая история, поучительная, интересная и какая-то сказочная. Я восхищаюсь этим дедом! Оказывается, в наши дни есть еще однолюбы. И есть она, святая любовь, для которой нет на свете преград.
Ольга, г. Набережные Челны
Признание в любви… Как мы его ждем, хотя давно все понятно и без слов. Люблю ли я? Ну конечно люблю! Сколько бессонных ночей мы проводим, обдумывая, как произнести это чудесное слово. И сколько из-за него мучений! А все выходит так просто и обыкновенно, как будто было давным-давно предопределено. Вот только почему-то сердце не слушается: колотится, колотится в груди, и с каждой минутой все громче и громче, даже сейчас, когда вспоминаю тот день, ставший почему-то семейным праздником. В тот день я точно так же, как в первый раз, произношу женушке одну сокровенную фразу, перевернувшую тогда всю мою жизнь…
Это была ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА. Но как я мог признаться ей? Я даже боялся думать о признании! И только через мучительные, но счастливые полтора года я ПРИЗНАЛСЯ. Да, это было мучительное время. Встречаться – и не выдавать своего чувства, нежно разговаривать с ней – и не обмолвиться о самом главном, бессонными ночами посвящать ей стихи, думать, мечтать – и терзаться подозрением: неужели она не догадывается? Но вся беда в том, что она как-то все же догадывалась, не показывая этого.
Ну и глупыми мы были! Любили друг друга, а виду не показывали! Да, она меня любила, но как я мог об этом догадаться? Сколько раз я получал от ворот поворот!
Ну скажите, как бы вы себя чувствовали, если каждый день рано утром тайком из воинской части совершали «легкую пробежку» в два с половиной километра до ее дома, чтобы две минуты под окном насвистывать любимый ее мотив, надеяться, что она выглянет в окошко? Моя любимая не спала, она преспокойно собиралась на работу, а я пулей летел обратно в часть, дабы вернуться до общего подъема! Если бы эти кроссы продолжались не только полтора года, а дольше, то я бы стал не только чемпионом