в Латинской Америке происходили события, которые при других условиях стали бы центром нашей политической и иной деятельности. Шутка сказать, в 1979 году восстал целый центрально-американский регион. В Никарагуа летом победила сандинистская революция и к власти пришли патриотические силы, придерживавшиеся явно антиамериканских взглядов.
Да и как они могли быть иными, если ставленник США диктатор Сомоса и его сыновья управляли страной как своим личным поместьем в течение почти полувека, отправив за это время на тот свет десятки тысяч своих политических противников, в том числе и такого незапятнанного патриота, как генерал Аугусто Сандино. В отчаянной попытке сохранить власть Сомоса бросил против восставшего народа авиацию, танки.
Под влиянием победы сандинистов началось широкое партизанское движение в соседнем Сальвадоре, а в Гватемале оно уже бушевало в течение почти 20 лет. Пожалуй, единственным островком относительного спокойствия оставалась КостаРика, правительства которой исстари старались держаться подальше от беспокойных центрально-американских соседей. Ей это удавалось в силу ряда преимуществ. Во-первых, ее население однородно и состоит почти из одних белых, что освобождает страну от возможности этнических конфликтов. Во-вторых, там давно укрепились основы буржуазно-демократического строя в результате широкого развития мелкой и средней земельной собственности. В-третьих, там не пользовались таким безраздельным влиянием американские фруктовые компании, которые в соседних странах грубо и неуклюже вмешивались во внутренние дела, усиливая нестабильность.
С тех пор как была опубликована моя работа по истории Центральной Америки, я считался специалистом по этому региону. Знакомство с Торрихосом укрепляло такое мнение, поэтому перст начальства неизменно останавливался на мне, когда надо было в регионе Карибского моря искать и устанавливать политические и оперативные контакты.
Осенью 1979 года я отправился в Никарагуа, чтобы на месте оценить обстановку, создавшуюся в результате победы сандинистов, внести предложения по политике Советского Союза в отношении этой страны и всей зоны, которая была очень чувствительной для США. Операция представлялась достаточно сложной. Я выехал в состоянии заметного внутреннего напряжения. Для получения необходимых виз пришлось остановиться в Париже. Пара дней потерянного времени еще больше вызывает раздражение. Это сказалось на моем восприятии красавца города, и вот что я записал в своей книжке:
«Париж такой же, вечный. Его красота, изобилие, слава начинают вызывать раздражение. Это не город-герой, а очень удачливая кокотка. Кто только не грешил с Парижем, кто не топтал свои принципы, чтобы добиться его расположения. Генрих IV сменил свою веру, чтобы эта красотка открыла ему свои чары.
Тучи поклонников спешат в Париж, чтобы потом пронести через всю свою жизнь восторженное обожание его. Для писателей и художников громкое восхищение Парижем стало обязательным